Море смерти, берег любви

– А что касается убийства Гофмана – тут уж извините, я невинен как ангел. Свидетели меня не опознают, потому что я в него не стрелял… А насчет перебивания номеров – это совсем ерунда. Я был только зицпредседателем бывшей конторы Савоськина, как мсье Фунт из «Золотого теленка», а делами там заправляли братья Палей. Это вам подтвердит кто угодно из мастеров. Так что все вопросы – к ним. А относительно остальных, как вы говорите, эпизодов – смерти Абалкина и гибели его жены, то я вообще не имею ни малейшего понятия, кто это сделал! У вас есть еще подозреваемые? Что вы сваливаете всё в одну кучу и вешаете на меня?

– Ну хоть что-то вы признаете! – обрадовалась Молодцова. – Надеюсь, ваше признание – это только начало!

– Это конец, – печально вздохнул я. – Потому что после такого признания, наверное, мне уже не жить…

– Да, молодой человек, – заметила Т.Г. – Судя по анкетным данным, я на целых десять лет вас старше, но за пятнадцать лет работы в органах я еще не встречала человека, который бы столько натворил и избежал бы наказания. Не избежите его и вы.

– На десять лет? – притворно удивился я. – А я думал, вы меня намного младше. И во много раз умнее… Но, кажется, я ошибся…

Меня повезли на следственный эксперимент в клуб «Monkeys». Ментам хотелось, чтобы я показал на местности, где стоял автомобиль, откуда я шел, как прикреплял взрывное устройство к днищу, сколько времени всё это заняло, и заодно понаблюдать, как мой демарш смотрелся на мониторах клуба.

На место меня доставили в милицейском «газике». Надежда на относительную свободу перемещения во время эксперимента не оправдалась – моя левая рука была пристегнута наручниками к запястью молодого сержанта с роскошными пшеничными усами, которым бы позавидовал сам Будённый.

Клуб «Monkeys» был непривычно тих и печален. Металлические жалюзи на окнах были опущены, представительный швейцар на входе отсутствовал, наверное, волгоградские братки сменили место своей дислокации.

Внимательным сотрудникам милиции я показал как подошел к машине и прицепил консервную банку к днищу. Мои подвиги фиксировала видеокамера, а усатый сержантик следовал по пятам, как верная собака на поводке. В качестве взорванного джипа близнецов фигурировал милицейский «жигуль», приткнувшийся около служебного входа в клуб.

Пока я рассказывал, сопровождая свое повествование высокохудожественными деталями, которые сделали бы честь любому детективу, мы с сержантом незаметно оказались за «жигулем», около низкой двери, ведущей в подвал. Пока я что-то бормотал, показывая вдаль свободной рукой, сержантик вдруг негромко охнул и повалился на колени, увлекая меня за собой. Я еще не понял, что случилось, как чьи-то сильные руки втащили меня в темное помещение, за обитую железом дверь клуба, и знакомый голос прохрипел на ухо:

– Быстрее, Серёга, сматываемся!..

Буквально сразу же запели милицейские пули, расщепляя деревянные косяки и отскакивая от металла двери. Я почувствовал, как соскользнул с моего запястья наручник. Тот же голос прошелестел в темноте: «Бежим!» – и, кубарем скатившись по ступеням, мы помчались по длинному узкому коридору, в конце которого виднелся слабый просвет.

За спиной уже громыхала ломаемая дверь и слышались приглушенные крики:

– Заходи с парадного! Двое на чердак!

Мой спутник, тяжело дыша, топал ботинками впереди меня по коридору, а сзади пыхтел в затылок еще один тип, подталкивая в спину стволом оружия. Мы выскочили в полосу света, и в ту же секунду сзади раздался истошный крик:

– Стой! Стрелять буду!

Фонтанчик пыли от первого выстрела припорошил лицо, высоко запели пули, кроша кирпич над головой.

Тип за спиной внезапно охнул, повалился на меня, хватаясь руками за одежду, и я неожиданно рухнул на землю, потеряв равновесие. Что-то горячее, густое и липкое заструилось по рукам и быстро пропитало рубашку.

– Серёга, быстрее! – крикнул тот, что бежал впереди. Он выскочил в светлый квадрат и повернул ко мне искаженное лицо. В его руке отливал сталью черный пистолет. Это был Толенков.

– Где Шершавый?! – крикнул он и в ту же секунду, всё поняв по моему лицу, мгновенно исчез через дыру в потолке.

А по коридору грохотали усиленные эхом быстрые милицейские шаги, всё чаще пели пули, отбивая куски штукатурки. Я перемахнул через перила и помчался вслед за Толенковым вверх по лестнице жилого дома. На чердаке нас уже поджидали. Едва мы высунули наши головы из люка, как я увидел, что за стропилами крыши смутно маячат две серые фигуры, а в их руках опасно вздрагивает от выстрелов оружие. Пули буквально прошли в сантиметре от наших голов.

Толенков вдруг повис, одной рукой держась за чердачную лестницу, а другой за свой бок, стремительно темневший прямо на глазах, как будто под рубашкой раздавили спелый помидор.

– Вниз! – бросил Славка, сползая на лестничную площадку. Он дёрнулся, пытаясь бежать, но сразу же осел и тихо выдавил, тяжело дыша: – Ну всё, Серый, приплыли… – Пистолет выпал из его руки.