Море Времени

Её не слишком-то удивило то, что потянувшись назад, она ничего не обнаружила. Очень и очень осторожно, она сделала шаг вперёд, затем ещё один, внезапно пошатнувшись. Было сложно удерживать равновесие в такой бескрайней пустоте. Только её ступни, давящие на плиты пола, давали ей ощущение направления. Ещё два шага, и она должна была достигнуть другой стороны хибары, но всё ещё ничего не было. И это тоже не стало неожиданностью: большинство кенцирских храмов было крупнее изнутри, чем снаружи.

В лицо ей дохнул воздух.

Аххх...

Он вонял гнилостью и чем-то сладким. Он также был мучительно холодным.

Джейм последовала за запахом, шаг за шагом. Её желудок сжимался комком, будто под воздействием давно подавляемых воспоминаний. Она знала это зловонье. Оно говорило с ней на уровне лежащим под рациональностью, под её кожей, внутри самой кости, обращаясь к беспомощному ребёнку, которым она когда-то была.

Что-то впереди ворчало, подобно отдалённому грому, а воздух вибрировал. Её сапоги теперь обвивала стенающая жёсткая трава.

Не ходи, не ходи...

Впереди засияла приглушённая вспышка света. На фоне отступающих облаков, над ней возвышалась передняя часть сооружения, с многочисленными крышами, лишёнными, однако, большей части крови, с тёмными окнами и распахнутыми дверями, откуда дышало вонючим ветром.

Хааххха, а, а, а...

Снова сумрак, и новый отдалённый рокот, во плоти, в костях.

Это гром, или это камни трутся друг о друга? Сейчас она ничего не видела, но на мгновение показалось, что эта массивная груда придвигалась к ней дюйм за дюймом, выползая из много большей темноты. Уже сейчас, она, возможно, возвышалась над нею, балансируя на грани падения...

Джейм подавила панику. Она же всё ещё внутри Уракарнского храма ... или как? Что-то подобное уже случалось с ней прежде, в Каркинароте, когда она ринулась в глубины дворца Принца Одалиана, только чтобы оказаться в Тёмном Пороге, внутри Дома. Если такое случилось снова, то очередной шаг мог унести её под карнизы теней.

Не ходи...

Пока она колебалась, Жур топтался у неё на носках, его плечо давило ей в бедро, беспокойно чирикая. Она и так уже в достаточной опасности; насколько правильно было рисковать и им тоже? Но он был островком комфорта, здесь на краю обрыва безумия. Кроме того, было важно, чтобы она сумела отыскать ... что? Недавнее прошлое размылось. Она сделала ещё один осторожный шаг в темноту, на жёсткую мостовую.

Разряд молнии сверкнул снова, ближе, с грохотом, что оставил в её разуме отпечаток сломанных балок перекрытия на фоне израненного неба. Когда её глаза прочистились, она обнаружила, что здесь внизу, свет решил задержаться. Под ногами был пол, мощенный холодными тёмными камнями, в узорах вен светящегося зелёного. Вокруг неё громоздились стены. С них свисали сотканные лица множества посмертных знамён, что волновались и гримасничали в потоках слабого ветра, что угрожал скинуть их с высоких насестов.

Ахххх...

Её сердце замёрзло в груди. Это был тот самый жуткий зал, где танцевала Плетущая Мечты и пал Кенцират.

Горе жадности мужчины и коварству женщины...

Здесь она играла ребёнком, после того как её отец вышвырнул её из замка в Призрачных Землях, прочь от её брата-близнеца Тори, и это здесь её мучил переврат Мразиль [Keral].

- "Никаких сувениров для тебя, обормотка. Твой дом теперь здесь. Может мне тебя утешить? Нет? Ну, тогда я оставлю это нашему лорду и хозяину."

А затем он спустился по лестнице, из руин погубленного прошлого, чтобы объявить её своей собственностью, чтобы взять на место её матери.

- "Значит ты лишилась отца, дитя," - сказал мягкий голос. - "Я стану для тебя ещё одним, и ещё много, много большим. Идём. Ты знаешь, чему принадлежишь."

Лица с гобеленов, казалось, склонялись над ней.

Дурачина, подумала она, борясь с волной головокружения. Ты дышишь слишком сильно.

Она присела на корточки и стиснула Жура в горячем, пушистом объятие, свой прочный якорь в шатающемся мире. Барс лизнул её щёку шершавым, беспокойным языком, затем ткнулся влажным носом в ухо.

Она больше не испуганная девчонка, что бежала по этому залу после решительного отказа от свадебной постели и прорубила свой путь к свободе, через руку, что собственнически потянулась к ней сквозь трепетание ярко-красных лент. За этим последовал побег из Дома, остающегося за нею в огне, потом почти год ученичества в воровской гильдии Тай-Тестигона, Каркинарот, битва при Водопадах, та жуткая зима в Женских Залах Готрегора, и, наконец, благословенный Тентир. Теперь, когда она припомнила всё, что случилось с ней с той поры, её детство казалось отстоящим на целую жизнь. Она уже даже не та самая молодая женщина, что ввалилась в этот зал два года назад из Каркинарота. В её памяти всплыли старые, вызывающие строки:

Если я захочу - я буду учиться охотно.

Если я захочу - я буду бороться охотно.

Если я захочу - я буду жить с желанием.

И я этого хочу.

И я буду делать это охотно.