Море Времени

Волвер свернулся клубком перед одной башней-печью, Уайс - перед другой. Марк размалывал ингредиенты на головной части стола рядом с окном, который он приспособил в качестве своего рабочего пространства. С одного края Бурр показывал Киндри, как можно заштопать его потёртые носки, используя деревянное яйцо.

- "Подцепляешь край дыры, видишь? Потом перетягиваешь нитку через выпуклость яйца к другой стороне. Затем стежок на эту сторону. Взад-вперёд, взад-вперёд. Меняешь направление. Затем прошиваешь нитку над и под оригинальной основой ткани ... хорошо. Не останавливайся."

Лютый потянулся и зевнул. Лапы вскинуты в воздух, мохнатый живот обращён к теплу печи, он приспособил свой рот к человеческой речи.

- "Ты выглядишь готовым замурлыкать."

Торисен потянул своё вино. - "Я провёл хороший день."

Лютый сморщил нос. - "Что, помогая чистить конюшни?"

Готрегор заносило снегом уже две недели подряд, и стены начинали ощутимо давить на всех без исключения. В отсутствие иных занятий, кроме как поддержания огня, еды и сна, нервы у всех были на пределе. Однако ничто не могло помешать работе лошадиного пищеварительного тракта за исключением голода, а запасов питания и для людей, и для зверей было по-прежнему с избытком. Больше того, все удалённые стада были сейчас загнаны в подземные стойла, и все они добросовестно производили навоз, который нужно было выгребать наружу как минимум раз в день.

- "И что же твои кендары думают о твоей помощи?"

- "Это им, разумеется, не нравится. Что, их драгоценный Верховный Лорд тратит своё время на чёрную, повседневную работу? Но я должен был чем-то заняться."

- "Всё лучше, чем продолжать добивать канцелярщину," - пробормотал Киндри Бурру, который только фыркнул.

Торисен стрельнул в них поднятой бровью. - "Что может быть тоскливее того, чем возиться с тем, чем ты меньше всего на свете хочешь заниматься? Как бы то ни было, потом были скачки."

Кендары раскопали дорожку по краю внутреннего двора, и высыпали туда повозки навоза, чтобы прикрыть гладкий лёд. Каждый день, лошадей выводили наверх, по пять десятков за раз, и давали им пробежаться для поддержания формы. Сегодня была очередь Шторма. Чёрный квартерон винохир вырвался с пандуса с высоко вскинутой головой, глаза горят, а ноздри испускают струи пара подобно дракону. Он вдарил копытом по снегу, затем искоса оглянулся на Торисена и заржал.

Приглашение было достаточно ясным.

Торисен не был в седле, казалось, вечность. Он схватил Шторма за гриву, одним скачком взлетел на его голую спину, и они сорвались с места, помчавшись по северной прямой, с летящими из-под копыт чёрныша комьями снега. За ними разразились выкрики. Ещё несколько лошадей обрело своих всадников и это превратилось в гонку. Вокруг северо-западного угла, вниз параллельно западным стенам, вверх по южной стороне... Меж колен Торисена вздымались рёбра Шторма. Сильный ветер с примесью снега бил ему в лицо, а грива Шторма хлестала по рукам. Звуки свалки за ними на юго-восточном повороте: одна из лошадей поскользнулась и повалилась, увлекая за собой ещё нескольких. Теперь они неслись обратно домой, с башнями старого замка, качающимися над головой. Кендары выстроились вдоль дороги, хлопая в ладоши. Торисен натянул поводья, останавливая Шторма почти впритык к скользкому пандусу, уходящему вниз в конюшни, и наконец-то выпустил дыхание: Ах...

Он не думал, что кендары позволили ему выиграть преднамеренно.

- "Как там Крон?" - спросил он теперь Киндри.

- "Падение кончилось переломом ноги, но он должен скоро снова подняться. А между тем, он может понянчиться со своим новым ребёнком-младенцем, пока его супруга Мерри будет справляться с его обязанностями, в добавку к своим собственным. Это не должно быть особенно сложно, по крайней мере, в данный момент. Я и не знал, что кендары мужчины могут кормить грудью, если очень понадобится."

- "О, кендары полны сюрпризов. Мы, хайборны, не воспринимаем их таланты и в половину так серьёзно, как следовало."

С той поры, как юный сынишка Крона и Мерри сломал себе шею, и Торисену пришлось одарить его Белым Ножом, он не переставал интересоваться этой парой. Они, казалось, каким-то образом символизировали собой здоровье кендарского гарнизона. Новый ребёнок оказался здоровым и хорошим, и был рождён под его покровительством, гарантирующим место у Норфов. Чего нельзя было сказать о всяком кендаре, что хотел присоединиться, и не потому, что Торисен не желал этого, а только лишь потому, что он был способен привязать ровно столько-то и не больше людей, без потери силы своей связи с остальными. Это знание далось ему тяжелой ценой - самоубийством Муллена, чьё посмертное знамя висело теперь на почётном месте в Норфском зале. Крон выбрал подходящий момент, чтобы обратиться с просьбой о новом ребёнке. Аналогично Тори сожалел, что кендар повредил себе ногу.