Морфология истории. Сравнительный метод и историческое развитие

Тесное сродство денег и власти, а также ложь, скрывающую истинную природу того и другого в современном обществе, отчетливее всего можно видеть у профессиональных знатоков этого общества - социологов. Так, известный американский социолог Парсонс (1998) пишет: “Гражданин, отдавая свой голос на выборах, осуществляет власть, поскольку совокупность таких голосов обязующим образом определяет исход выборов. Маленькая порция власти - все равно власть, подобно тому как один доллар - небольшие деньги, но все равно деньги”. В этом суждении, призванном отстоять народный, истинно-демократический характер демократического общества, заключена ложь, поскольку подразумевается (но не проговаривается), что деньги и власть - вещи аддитивные. На деле ни то, ни другое в современном обществе не аддитивно.

Яркий пример относительно денег принесли 90-е годы на Украине, где люди в случае нужды подтирались купюрами по 100-200 купонов. Маленькие деньги - это не деньги. Деньги являлись аддитивным феноменом в начале развития денежной экономики, в XIII-XVI вв., когда деньги были только средством обмена и накопления, мерой стоимости товаров. Это самое начало денежной экономики: времена Генриха II, эпоха накопления папством денег для организации крестовых походов. С тех пор финансовая система претерпела большие перемены, и современные деньги - электронные, кредитные, - скорее способ регулирования общественных механизмов, чем средство купли и продажи на рынке. Современные деньги, - в своей вечно-электронной, не подверженной изменению форме, - не аддитивны, поскольку связаны с властью “коэффициентом перехода”, подобно массе и энергии в уравнении Эйнштейна: определенную порцию власти (доверия, признания, авторитета) можно перевести в деньги, деньги могут быть обращены во власть. Маленькие деньги - вообще не деньги, а очень большие деньги - уже не только деньги.

В прежних состояниях общества, когда в определенном отношении общественные части были более независимы, было легко различить и разграничить общественные феномены. В современном обществе происходит постепенное смешение и слияние трех символических средств социального обмена. В области права символическим средством социального обмена является власть, в области экономики - деньги, в области культуры - влияние, авторитет. Влияние действует через апелляцию к ценностям, деньги - через апелляцию к стоимостям, власть - через апелляцию к закону. Поэтому власть есть система принуждения, экономика - система взаимообмена, культура - система согласования целей. Высшие символические средства этих органов общественного целого сейчас если и не слились до конца, то установили определенное взаимное соответствие, они конвертируемы из сферы в сферу. Власть приносит влияние и деньги, влияние обращается в деньги и власть. Определенное взаимопроникновение сфер общества и взаимодействие символических средств обмена было всегда, однако в нынешнюю эпоху оно приняло очень большой размах. Отождествле ние этих символических средств обмена на деле ведет к аннигиляции культуры. Влияние, купленное за деньги, перестает быть культурным феноменом, основанная на деньгах власть более не имеет отношения к закону. Деньги, ставшие мерой власти, перестают быть средством экономического обмена. Спутанность общественных сфер губит целое: экономика задыхается в тисках государственного контроля, государство продается экономике, культура перестает быть значимым общественным феноменом, отчего общество голодает; питательные импульсы культуры перестают поступать в иные общественные сферы.

Поскольку власть - не аддитивный феномен, то и деньги, встав в отношения прямого соответствия к власти, перестали быть аддитивными, и как раз социолог должен очень постараться, чтобы не замечать этого процесса. Власть не аддитивна, вопреки мнению Парсонса; маленькая власть - вообще не власть, у избирателя нет власти. В силу некоторого отношения к властным проблемам избиратель является субстратом для некоторых операций с его голосом со стороны властных структур, но сам он власти не имеет. Отношение избирателя к власти в демократическом обществе такое же, как у коровы к бифштексу: бифштекс действительно приготовляется из коровы, однако не корове определять судьбу бифштекса.