Мороз на земле (СИ)

Джон, нахмурившись, посмотрел на него. На мгновение он подумал, что доктор Вудкорт хочет, чтобы он отправился в Шерринфорд-холл, и ощутил смутное ликование: может быть, Шерлок придумал какой-то чудесный план, пока Джон был в больнице?

— Возвращайся в школу, — терпеливо сказал доктор Вудкорт. — Поспи ночь в своей кровати. Причем, выспись и нормально позавтракай, а затем возвращайся. Хорошо?

— Но Майк и Молли…

— Они уже ушли. И ты иди.

Джон устало кивнул и пошел обратно в школу. Он не знал, сколько сейчас времени, но когда, спотыкаясь, вышел во двор, то подумал, что уже, должно быть, вечер; воздух стал мягче, и солнце уже почти опустилось за фабрику. Он увидел тонкую прямую фигурку, сидящую на ступеньках у кухонной двери Бартса. Когда он приблизился, то с усталым удивлением понял, что это Шерлок, который сидел неподвижно и смотрел, как Джон, спотыкаясь, бредет через двор. Его глаза были такого же сумеречно-серого цвета, как и небо, подумал Джон. Краем сознания он понимал, что рад видеть Шерлока, но, казалось, всё это принадлежало какой-то другой жизни или другому миру, далекому от полного страданий и крови места, которое было реальностью Джона последние дни.

Он подошел и остановился перед Шерлоком, который поднял голову и посмотрел на него; между его бровей залегла морщинка.

— Что ты делаешь здесь?

— Я увидел, что Майк вернулся к обеду, — ответил Шерлок. — Он сказал, что ты идешь. — Он поднял сложенные вместе руки, на которых лежал кусочек хлеба. — Я подумал, что ты будешь голоден, и сохранил это для тебя.

— Спасибо, — сказал Джон.

Он сел рядом с ним и начал медленно есть хлеб, кусочек за кусочком. Он даже не знал уже, голоден он или нет. В ушах у него что-то тихо звенело, что-то похожее на стоны Джорджа Бейкера. Джон съел хлеб и посмотрел на свои руки, они были грязными, а под ногтями оставались следы запекшейся крови. В голове не было ни единой мысли.

— Пойдем, — тихо сказал Шерлок. — Они пошли спать. — Он помог Джону подняться на ноги. Джон последовал за ним, всё еще чувствуя себя безучастным и слишком усталым, чтобы как-то реагировать. Они зашли в умывальную, и Шерлок без слов взял мыло и стал оттирать руки Джона.

В спальной комнате некоторые мальчики хотели поздороваться с Джоном, но Шерлок так же без слов пристально посмотрел на них, и они отошли. Джон с чувством благодарности забрался в кровать. Он был так истощен сейчас, что был очень рад знакомому запаху их расшатанной узкой койки. Шерлок уложил его на бок и обнял, обвив руки вокруг его груди, а щекой прижавшись к его волосам.

Я же говорил тебе, что когда ты за моей спиной, нам удобнее, подумал Джон, но сейчас он был просто не способен сказать что-то вслух. Ему было тепло, он ощущал себя в чистоте и безопасности, и вместе с тем чувствовал, что невероятно устал. Шерлок начал тихонько, почти шепотом напевать ему на ухо.

Картошку убрали, мороз на земле,

И Китти лежит у стены.

Лето пришло, и клевер вокруг,

И Китти лежит у стены.

Он спел все куплеты, и нигде не ошибся, но когда он закончил, Джон уже сладко спал.

— Джон, я хочу кое-что попросить у тебя.

Джон удивленно поднял голову. Он не привык по утрам так рано видеть доктора Вудкорта. Еще около двух недель после взрыва больница не могла вернуться к привычному ритму жизни. Палаты для пациентов в критическом состоянии были переполнены. Джон не вернулся в больницу, пока не проспал все восемь часов на руках Шерлока.

— Конечно, сэр.

— Одна молодая особа пришла в больницу вчера ночью с жалобами на боль в животе, — сказал доктор Вудкорт, рассеянно поигрывая карманными часами. — Она очень молода и не замужем, ее состояние сегодня ухудшилось. Судя по тому, что мне сказала Старшая медсестра, та пыталась стереть один грех другим, и сейчас расплачивается за это.

Джон кивнул, показывая, что он понял.

— Ее нужно перевести в палату для тяжелых пациентов, и в нормальной ситуации я бы попросил Молли приглядывать за ней, потому что в ее ведении находится палата для женщин, как и некоторые пострадавшие рабочие. Однако… — Сейчас доктор Вудкорт заметно волновался и избегал взгляда Джона. — Сестры сказали мне, что из-за лихорадки эта женщина начала бредить, и ее бред содержит неподобающие откровения. Кажется, она вела до этого весьма недостойную жизнь и шокировала сестер, ухаживающих за ней, тем, как она разговаривала с ними. Я знаю, что Молли сочтет мою заботу излишней, но я считаю, что она находится под моей опекой, и я несу ответственность за нее, как несли бы ее родители. Я отношусь к этому очень серьезно, и не хотел, чтоб она слышала разговоры той особы.

— Я понял, сэр, — ответил Джон, на самом деле не вполне уверенный, к чему ведет его наставник.

На лице доктора отразилось облегчение.