Морская служба как форма мужской жизни

– Да уж, расслабился. А на флоте так: только расслабился, так сразу с садизмом весь дейдвуд раздерут! Опять же – закон такой!

– Да, товарищи офицеры флота! Проспали мы с вами наше военное счастье! Как там поется в старой детской колыбельной, помните? Ну, вот в этой:

Сторож заснул там в саду
Службу послал он в…

Куда послал, говоришь??? Сходи – узнаешь!

– Вот сколько раз слышал эту песню – только сейчас понял, какая она пророческая! – с удивлением покрутил головой Первов Потребовался малый военный совет кают-компании, по старой традиции русского флота. Это вам не решение храброго командира знаменитого брига перед дракой с турецким линейным кораблем, там было все однозначно и понятно! А тут с этими минами дела покруче будут!

Начали с младшего, им оказался Блясов.

– А что, если доложить о полученной команде по УКВ? – выдал он идею.

– И признать себя клиническими идиотами с лопушистыми ушами? Кто еще принимает приказы полупьяных рыбаков по открытой связи? Дальше!

Штурман неуверенно сказал что-то о самопроизвольной постановке мин. Корабль, мол, качнуло и мины взяли и съехали, так как они уже были подготовлены… Ответом ему было истерическое, убийственное ржание стоялых жеребцов.

– Чего ржем? – поддержал навигатора Бобровский: – Сейчас бы сам Мюнхгаузен прижал штурмана к груди, как родного, и зарыдал от зависти! Версия хороша, но не пойдет! Дальше!

В ходе выступлений выяснилось, что не виноват лишь один командир БЧ-5, ныне стоявший в строю, «весь в комбинезоне», с какой-то железякой в руках и маленьким штанген-циркулем в кармане. Он предложил доложить так, все как есть. Все равно кто-то проболтается или сами запутаемся… пропадай моя телега все четыре колеса!

– Да уж, точно сказано: механик – это тот офицер, которому легче думается с гаечным ключом в руках… – мрачно заключил Виталий.

А тем временем корабли ложились на боевой галс и выходили в заданный район. Бобровскому ничего не оставалось, как занять свое место в строю…

Заняли. Вышли в точку постановки первой. Выполнили весь положенный ритуал. Да только ставить уже нечего…

Получили семафор с флагмана: «Не наблюдаю сброшенных изделий. Доложите ваши действия».

Значит, у комдива тоже сработало командирское чувство «Живете»…

Ответил словами чистой правды: «Минная линия уже выставлена!» А что, разве нет?

– Что-то у них все это получилось быстро! Однако мин действительно на борту нет – раздумчиво произнес комдив, разглядывая корабль с крыла мостика. Виталий уже принял решение доложить все, как было – младшие офицеры не причем, и сваливать на них вину – не разбудили, про тренировочный галс не знали, инструктаж не проводили… Смешно, да? Повинную голову меч не сечет, но административно-дисциплинарная дубина – тоже иногда бьет не слабо! До сотрясения последних мозгов!

Но вот такие доклады и решения – одна их сторон нелегкой командирской стези. Конечно, Бобровский не считал себя ни трусом, ни непорядочным человеком, никогда не отказывался от своих неудачных приказаний, распоряжений, не валил на подчиненных, осуждая тех, кто трусил признавать свои ошибки и неудачи.

Кто и что такое командир корабля – усвоил еще с училища! Сейчас решение принял сразу. А куда денешься? А весь «военный совет» он придумал тоже не для того, чтобы блеснуть честностью и порядочностью, а чтобы молодые офицеры «прониклись» содеянным и извлекли для себя уроки.

Корабли выставили минные линии, как положено и легли в дрейф. Дело сделано, курсовое упражнение выполнено! Только офицеры Бобровского и дивизионный минер чувствовали себя не в своей тарелке. Сам Виталий уже прикидывал размеры клизмы с патефонными иголками для себя лично. Но уж лучше ужасный конец, чем ужас без конца! Урок неприятный, но хороший и памятный! Служба завтра не кончается!

Приближалось время всплытия мин, с северо-востока подходили тральщики, мерно покачиваясь на волне. Им еще предстояла работа – поднять практические мины на борт.

Раз так, ограничения по связи снималось. И в этот самый момент командира пригласили на командный пост связи. С ним очень хотел пообщаться комдив в закрытом режиме, отстроившись от рабочей частоты и уйдя на запасную, создавая себе возможность не выбирать выражения. Иначе потом нарушение пришьют, хочешь – не хочешь, а пара-другая чистых русских слов сорвется и улетит в эфир, достигнув ушей тех, кому они вовсе не предназначались!

Подошло заданное время. Где-то в изумрудной глубине на минах сработали пиропатроны, и они отделились от якорей и рванулись к поверхности. Их красно-полосатые головы закачались на волнах. Их удерживали тонкие прочные тросы-минрепы вьюшек минных якорей.

Мины Бобровского всплыли первыми. Не там, где бы положено согласно плану боевого упражнения, зато прямо в точках, с координатами по карте штурмана. Помощник выводил головной тральщик на первую мину. Но яркую «боевую раскраску» практических мин не разглядел бы только слепой.