Морские дежавы. Морская культура, континентальные империи и конфликт, который создал современный мир

В 1619 г. стадхолдер принц Мауриц казнил Ольденбарневельта за измену. Спустя 30 лет руководство "Истинной свободы", желая избежать той же участи, приняло "Новый флот" в качестве идеологической опоры, опираясь на фундамент, заложенный их предшественниками - людьми, воздвигшими памятник Хемскерку. В попытке обосновать новую политическую систему де Витт переработал радикальный трактат Питера де ла Корта 1662 года. Интерес Голландии" открыто выступал за отделение Голландии от других провинций, чтобы избежать расходов на защиту сухопутных границ и, как подчеркивал де ла Корт, "позора, связанного с оплатой армии". Республиканский строй был лучшим гарантом торговли, рыболовства и производства, а мощный флот мог обеспечить нейтралитет и свободную торговлю, защитить судоходство и предотвратить войну. Средиземноморские конвои защищали голландскую торговлю от барбарийских корсаров, оставляя беззащитными корабли менее удачливых государств; процветание было главной составляющей голландской идентичности, которую хотела создать "Истинная свобода". Конечно, флот был одновременно и республиканским по политике, и республиканским по целям. Однако де Витт понимал, что еще один конфликт с Англией может оказаться губительным. Если фракция "оранжевых" делала упор на военную мощь и централизованную власть, то партия "Истинной свободы" придерживалась идеи Олденбарневельта о сохранении суверенитета отдельных провинций, что закрепляло господство Амстердама - экономического центра республики.

До сих пор Республика функционировала как морское государство, не имея боевого флота для борьбы за контроль над морями. В расходах на оборону доминировала армия, находившаяся под контролем стадхолдера, и эта система была приемлема для большинства голландцев. После военного переворота 1650 г. Амстердам и Голландия "твердо решили никогда не жертвовать силой флота ради усиления армии, которую, как они опасались, снова могут использовать для запугивания и политической капитуляции". Придя к власти в республике, администрация "Истинной свободы" на примере английского боевого флота убедилась в том, к каким фатальным последствиям может привести слабость военно-морского флота. Наказанное государство финансировало создание национального боевого флота, призванного обеспечить выход к океанам, что значительно повысило политический вес Республики и ее способность обеспечивать океанскую торговлю. Боевой флот расширил стратегическую роль флота от оборонительного патрулирования до обслуживания "экономических интересов провинции Голландия" и более амбициозной задачи "поддержания баланса сил в Европе". Республика приобрела инструменты морской мощи, которая, по мнению де Витта, была "необходимым условием коммерческого процветания" в государстве, обладающем морской мощью. Он использовал военно-морскую мощь для того, чтобы Англия и Франция поняли, что стоимость любой войны будет "непомерно высока". Он мог только надеяться, что военно-морская мощь уменьшит потребность в армии, которая могла бы угрожать внутренней свободе. Такие элегантные расчеты игнорировали реалии международных отношений XVII века и желание преимущественно оранжистского населения вернуть Штадхолдер. Идентификация морской силы оставалась спорной: внутренние провинции отвергали морскую ориентацию, Зеландия считала, что балтийские и средиземноморские интересы Амстердама приоритетнее его карибских интересов, а агрессивное использование де Виттом нового боевого флота для обеспечения торговых интересов Амстердама во многом способствовало Второй англо-голландской войне 1664-7 гг.

Обстоятельства и случайности позволили голландскому республиканскому руководству создать культуру и идентичность морской державы, причем они делали это, четко ориентируясь на потребности момента: объединить жителей семи провинций, богатую и изменчивую смесь переселенцев из южных провинций, Германии, Франции, Скандинавии и Англии в единую нацию, обеспечив при этом резкое экономическое развитие. Процесс начался как решительный разрыв с прошлым, однако в нем были закреплены ключевые элементы прежних реалий.