Морские дежавы. Морская культура, континентальные империи и конфликт, который создал современный мир

В то время как морское искусство украшало общественные и частные пространства, столица великой морской державы требовала гражданского величия. Парфенон, Большая гавань в Карфагене и площадь Сан-Марко задали стандарт, сочетающий величие масштаба, декора и функциональности. Амстердам решил задачу представления морской державы в монументальной архитектуре, отметив триумф своей программы Мюнстерским договором 1648 года - "вечным" миром, способствующим развитию торговли. Городской совет Амстердама, города-империи в центре Республики, доминирующего политико-экономического собрания, отпраздновал мир и снижение налогов, перестроив ратушу и окружающее пространство на новом архитектурном языке. Новое здание должно было вместить значительно расширившуюся деловую активность города, который приобрел торговые и территориальные империи, и противостоять культурному влиянию дворцового строительства Штадхолдеров. Решение о создании ансамбля, способного соперничать с герцогскими дворцами Генуи и Венеции, отражало местное пристрастие к помпезности, любовь к пышности и показухе, восходящую к бургундской эпохе. Здание должно было прославить многие гуманистические добродетели, но смирение не входило в их число. Это возмущало монархов, которые считали, что такая чванливость - их родовое право.

Ратуша стала заявлением имперской власти, выраженным в архитектурном градостроительстве: "единое заявление самого сложного рода, расширенное в пространстве за пределы здания и кумулятивное по своему воздействию". Новое здание возвышалось над дворцом Штадхолдера и соседней Ньиу Кирке, объединяя политику, торговлю, банковское дело и правосудие в единый подавляющий ансамбль. Оно не могло понравиться ни воинственной фракции "оранжистов", ни кальвинистам, стремившимся к "богоугодной республике". Люди, проголосовавшие за строительство, после смерти Виллема II приостановили бы полномочия штадхолдера, доверившись "истинной" республике.

При закладке первого камня в октябре 1648 г. поэт Йоост ван ден Вондел использовал архитектурные и имперские сравнения с Афинами и Римом, чтобы подчеркнуть господство Амстердама над мировой торговлей, а затем привел убедительные сравнения с гражданскими зданиями Венеции и Антверпена, могущественных городов торговли и денег. Чтобы усилить визуальную мощь здания, было расчищено подходящее пространство, сознательно интегрировав здание, местоположение и оформление, чтобы превратить скромную дамбу в начале гавани в новую площадь Сан-Марко. Кэтрин Фримантл заметила, что ратуша привнесла классическую архитектуру в Голландию, и это решение можно понять так же, как Рёскин прочел венецианское барокко - как чужеродный импорт, означающий конец местного динамизма. До этого голландские общественные здания были кирпичными готическими зданиями фламандской традиции. Гравюра Рубенса 1622 года с изображением Генуи, идеальной морской республики, сыграла значительную роль в обращении голландцев к классическим формам. Его друг Константин Гюйгенс, секретарь штадхолдера, посетил Банкетный дом Иниго Джонса со сказочным потолком Рубенса, дом королевы в Гринвиче и палладианские постройки в Северной Италии. Он владел ключевыми архитектурными текстами на нескольких языках. Голландский классицизм испытал сильное влияние французского вкуса хозяина Гюйгенса, штадтхольдера Фредерика-Генриха. В 1630-х годах оба они создали в Гааге классические резиденции и перестроили центр города. Первая в истории Нидерландов масштабная реконструкция города использовала языки современности, власти и престижа для создания столицы, подходящей для важного государства и династии.

Осознав протокоролевский посыл, Амстердам заимствовал новую архитектуру, даже если существовали более подходящие архитектурные модели, такие как республиканская суровость Рима или элементарное демократическое величие Афин. Вместо этого Амстердам ниспроверг барокко, язык Контрреформации, как это сделал Палладио в Венеции, в декоративной схеме, основанной на усвоенном Рубенсом генуэзском классицизме. Резные рельефы и статуи были выполнены антверпенскими мастерами. Несмотря на преобладание классической иконографии, новое здание содержало библейские отсылки, подчеркивающие непригодность клириков к светской власти. Морская тематика, переданная в дорогостоящем импортном камне, произведениях искусства и статуях, свидетельствовала о нынешнем процветании и будущих богатствах, а на инкрустированном мраморном полу первого этажа Burgerzaal были изображены две карты полушарий, показывающие масштабы амстердамской торговли, включая недавно открытую Абелем Тасманом Новую Голландию. Это пространство предлагало посетителям задуматься об Амстердаме - мировой державе, ведущей глобальную торговлю, а членам совета напоминало об их обязанностях. Только собор Святого Петра, Эскориал и Палаццо Дукале в Венеции могли соперничать с ним по масштабу и великолепию,.