Морские дежавы. Морская культура, континентальные империи и конфликт, который создал современный мир

В великом городе Петра преобладало морское начало: это был порт и военно-морская база в западном стиле. Однако при ближайшем рассмотрении город, как и флот, терял свою привлекательность. Джон Паркинсон, сопровождавший модных молодых джентльменов в северном турне, был потрясен "первым видом этого великолепного города, который по величию намного превосходит все остальные, которые я видел", но вскоре он понял, что фасад города хрупок: "Если им когда-нибудь начнут пренебрегать, он обязательно станет очень унылым и потрепанным, так как лепнина отпадет, обнажив ветхую кирпичную кладку". Оценка Паркинсоном архитектуры величия может быть с равным успехом применена к грандиозным военно-морским амбициям Петра, с которыми у него было много общих черт. Через пятьдесят лет после смерти Петра Петербург достиг имперского величия благодаря масштабам и единообразию работ Джакомо Кваренги, выполненных для Екатерины II. При этом город потерял связь с хаотичной, развивающейся реальностью морских городов, торговых набережных Амстердама и Лондона, которые впервые привлекли Петра. Он стал монументальным утверждением земного имперского величия, в котором не приветствовались обыденные, ветшающие торговые здания, грязная реальность портовой жизни, на которой не могли настаивать люди с деньгами. Параллель с другими континентальными попытками имперского величия - от Рима и Вашингтона до Бразилиа и Пекина - очевидна. Такие континентальные столицы отражают иное национальное видение, чем процветающие морские порты. Не это имел в виду Петр, когда начинал формировать общественное лицо петровской революции в русской культуре.

Прекрасно понимая культурную силу искусства - единой валюты западноевропейского царского показа, Петр стремился повторить великие картинные галереи Версаля, Лондона и Амстердама. Особенно он гордился галереями в Зимнем дворце и Петергофе, где были представлены многочисленные венецианские, голландские и фламандские морские картины, многие из которых висели на видном месте в любимом дворце Петра. Он также создал гобеленовую мастерскую, вдохновленную французами, для создания высочайшего элитного искусства. Его вкус сформировался под влиянием Амстердама и Венеции: он знал Амстердам и понимал связь с Венецией, которую он, возможно, посетил инкогнито в 1698 г. Захваченный морским городом, он поглощал его в картинах, гравюрах и картах, собирая их в промышленных масштабах. Многие из них он выставил на всеобщее обозрение, чтобы сформировать русский вкус. Сказка о городе-канале, о военно-морской мощи, торговле и культуре питала мечты царя. В петровской России пышность и показуха Венеции сочеталась с более прозаичными голландскими материалами, изображениями кораблей, судостроителей и купцов. Венецианцы всегда создавали праздничные произведения, необыкновенные зрелища могущества и долголетия, наполненные кораблями и символами уникального государства для коронованных особ и высокопоставленных аристократов. Установив в 1697 г. торговые и дипломатические связи с Республикой, Петр приобрел по меньшей мере столько же венецианских, сколько и голландских картин.

Связь России с венецианским искусством сохранилась и после смерти Петра, хотя картины были переданы на хранение. При воцарении в 1740 г. его дочери Елизаветы картины были отреставрированы и вывешены в новой галерее, что стало частью масштабного празднования успехов Петра. Дополнительные картины были приобретены через итальянских резидентов в Петербурге, первоначально в качестве простого украшения стен, но вскоре они приобрели культурное значение. В 1753 г. Елизавета Петровна отметила пятидесятилетие города серией гравюр, которые отразили глубокое влияние венецианских чувств на представление о престиже и могуществе Санкт-Петербурга. Петербург стал "Северной Венецией" - еще один образ, который Петр создавал сознательно: его дочь возрождала и укрепляла его в то время, когда военно-морская мощь и торговое мореплавание России находились в упадке. Среди наиболее распространенных изображений - два панорамных вида города со стороны Невы. Несмотря на то, что в обрамлении мощных зданий - Зимнего дворца, Петропавловской крепости и церкви, Академии наук - на доминирует галера с расцветшими веслами и императорскими гербами на корме, подчеркивающими династическую программу. Возможно, речь идет о Бачино Сан-Марко, и такой вывод был сделан намеренно. При всем своем сыновнем благочестии и артистической помпезности Елизавета мало что сделала для флота Петра; ее внимание было решительно сосредоточено на военном деле. Русский триумфализм остался земным, как и образы Петербурга.