Морские дежавы. Морская культура, континентальные империи и конфликт, который создал современный мир

Наряду с морским искусством Венеция перенимала новейшие методы литературного изложения. Падуанский университет, расположенный на венецианской земле, поддерживал научную деятельность в области права и практических искусств. Возникновению гуманистического образования в значительной степени способствовало присутствие Петрарки и растущее знакомство с греческим языком, ключевым для гуманизма. Греческие ученые, бежавшие из Константинополя и других византийских территорий, приезжали в город с крупнейшей на Западе греческой купеческой общиной. В 1468 году кардинал Бессарион передал свою исключительную библиотеку греческих рукописей в дар Республике, чтобы спасти греческую культуру и образование от катастрофы 1453 года. Его рукописи поддержали богатую традицию гуманистической науки, заложенную греками-эмигрантами, и греческого книгопечатания, созданного издателем-первопроходцем Альдусом Мануцием, который донес эти древние тексты до западного мира. В 2016 г. в библиотеке Марчиана, запоздало построенной для хранения завещания Бессариона, была организована выставка изданий греческих классиков, посвященная творчеству Мануция. Фукидид был опубликован в мае 1502 г., за четыре месяца до Геродота. На титульном листе экземпляра Фукидида, представленного на выставке, жирным старинным почерком было выведено английское слово "Library". Как и многие другие экземпляры основного текста морской мысли, эта книга когда-то принадлежала англичанину. Среди английских друзей Манутия были гуманисты Уильям Латимер и Томас Линейт, преподававшие в Оксфорде и Кембридже соответственно, и экземпляры его книг можно найти в обоих университетах.

Венеция представила Западу морскую державу как посредника между двумя мирами и двумя эпохами. Публикация Фукидида, главного текста о морской мощи, оказалась своевременной. Венеция XVI века столкнулась с целым рядом проблем, которые показали слабость ее морской державы и ресурсной базы. В восточном Средиземноморье экспансивная Османская империя контролировала все терминалы азиатской торговли, лишая Венецию возможности маневрировать. Монопольные поставщики, ведущие дорогостоящие войны, как правило, повышали цены. Это привлекло внимание к материковой Италии, где Венеция искала продовольствие, стратегическое сырье, рабочую силу и контроль над путями на север. Временная потеря Итальянской империи после катастрофы при Аньяделло разрушила представления венецианцев о неуязвимости. Побитая на суше и на море, лишенная важнейших военно-морских баз и земельных владений, Венеция, казалось, превратилась в старый остров и несколько мелких форпостов, уменьшившийся реликт того, что всего шестьдесят лет назад было одной из славы западного мира. В сознание венецианцев неизбежно должны были прийти мысли об упадке. В 1512 году Пьетро Аретино размышлял о непостоянстве всего сущего, кораблей, государств и человеческих амбиций. Через два месяца после Агнаделло дож Лоредан осудил дорогостоящую и губительную политику расширения территории, порицая зависимость от наемных армий:

Этого не происходит с морскими делами, ибо там мы хозяева над всеми и ведем свои дела одни, с истинным усердием. Неизвестно также, какая глупость отвлекла нас от моря и обратила к суше, ибо мореплавание, так сказать, досталось нам в наследство от наших древнейших предков и оставило нам множество напоминаний и предупреждений о том, что мы должны оставаться приверженцами только его.

Венеция Лоредана была построена людьми моря, поэтому их примеру следует следовать. Его прочтение недавних катастроф наталкивало на мысль о том, что венецианская морская мощь была создана сознательно и намеренно, а не по воле Бога или географии. И хотя в течение последующих восьми лет эти тревоги были на время сняты восстановлением твердой земли, они оставались значительными. Венеция больше не была великой державой, даже на итальянском полуострове, где разграбление Рима в 1527 г. отразило подавляющий характер власти Габсбургов.