Морские гезы

— Он согласится, если обвенчает пастор, или лучше подыскать католического священника? — деловито поинтересовался отец невесты.

— Наверное, лучше будет не давить на Яна сразу, — предложил я. — Пусть привыкнет к мысли, что грех молиться так же, как испанцы.

— Пожалуй, ты прав! — наконец-то снизошел на «ты» мой будущий родственник.

Свадьбу мы собирались организовать после возвращения из следующего похода, перед отплытием в Англию на зимовку. План этот пришлось срочно менять по требованию экипажа.

Когда закончили продажу груза и начали отправку на берег тяжелых пушек, которые были не нужны новому владельцу галеона, ко мне в каюту пришел Матейс ван Лон. Он был немного смущен, будто собирался признаться, что втихаря отпил вина из моего бочонка, который стоял в той же кладовой, где хранились офицерские припасы.

— Команда хочет, чтобы мы вернулись в Англию, — поставил он в известность. — Мы неплохо нажились, надо бы отдохнуть. Уже холодно становится, и парни соскучились по семьям.

Я вспомнил, что тоже соскучился по Моник, что награбил столько, что хватит на всю оставшуюся жизнь, что… И все же мне не хотелось так рано возвращаться в Англию.

— Еще месяц не потерпят? — спросил я.

— Не желательно, — виновато улыбаясь, произнес Матейс ван Лон. — Зато весной мы все с радостью отправимся в новый поход.

— Хорошо, пусть будет по-вашему, — сказал я. — Но тогда нам придется задержаться в Ла-Рошели еще на недельку. Я меня здесь есть кое-какие неотложные дела.

— Яна женить? — улыбнувшись уже весело, поинтересовался он.

— И это тоже, — ответил я.

— Ради такого дела парни потерпят, — уверенно произнес Матейс ван Лон.

Венчание проходило в доме купца Жана де Бетизи. Сперва пастор окрутил старшую дочь и Пьера де Ре, а потом католический священник — Женевьеву и Яна ван Баерле. Во время свадебного пира «мошенники» сидели рядом и мило трепались. Обоим неплохо перепало, так что злиться на конкурента было не из-за чего. Мошенники предпочитают воевать чужими руками. Они же не дураки, знают цену своим байкам.

37

Зима прошла скучно. Даже на охоту не ходил. Леса вокруг Сэндвича порядком проредили, а в тех, что остались, охотиться было запрещено. Проводил время с Моник и дочкой. Этого оказалось недостаточно. Наверное, от скуки я и полез на Женевьеву. Впрочем, уверен, что не обошлось и без ее действий, пусть и пассивных. Если женщина хочет тебя, уловишь это на подсознательном уровне. Благодаря хорошей акустике на постоялом дворе, я знал, что с мужем у нее сексуальные отношения складывались неважно, а она была в курсе, как все хорошо у нас с Моник.

Началось всё в первое воскресенье после Рождества. В Англии подданные королевы, не зависимо от вероисповедания, обязаны были ходить на воскресную службу к пастору. После чего католики шли к своему священнику. Нас это не касалось, поскольку считались подданными князя Оранского, но дамы все равно придерживались ритуала. Хоть какое-то разнообразие в однообразной семейной жизни. Женевьеву после службы Ян ван Баерле провожал на постоялый двор, а потом шел с сестрой и нашей служанкой на католическую. Я не ходил на обе. Именно в тот день черт дернул меня зайти к невестке. Может быть, услышал зов ее тела. Их служанка куда-то испарилась, хотя пришла вместе с хозяйкой со службы. Женевьева была в одной рубашке. Могла бы одеться, а потом только разрешить мне войти в комнату, но решила не делать ненужную работу. С фигурой ей не повезло. Сестрам де Бетизи достался один комплект красавицы на двоих. Тело отошло старшей. Поэтому, наверное, Женевьева стояла у кровати, куда не падал свет из окна. Я хотел было извиниться и выйти, но почувствовал, что неслучайно застал ее, по меркам этой эпохи, раздетой. Она не сопротивлялась, не изображала жертву, молча подчинялась мне. В ее бездействии была уверенность человека, который знает, что и зачем не делает. Раскрывалась сначала медленно, не доверяя мне, а потом распробовала и пошла за мной смело и все быстрее. Была в ней ненасытность в наслаждении, что не вязалось с тонким, хрупким телом. Мы расстались с ней минут за десять до возвращения Яна и Моник. Уже минут через десять после их прихода, стало слышно, как Женевьева отрабатывает с мужем приобретенное со мной умение наслаждаться.

Моник сразу догадалась, кто был виновником таких перемен. Если до этого она недолюбливала невестку, то теперь ненавидела, причем тихо, не проявляя открыто эмоции. Обычно так ведут себя перед нанесением смертельного удара. Женевьева это поняла. При встрече дамы очень мило улыбались друг другу.

Был и положительный момент. Теперь Ян стал постоянно забывать о сестре. Как и положено мужу, он единственный на постоялом дворе, а может, и во всем Сэндвиче, не подозревал об изменах жены. Весь мир для него уменьшился до размеров хрупкого тела Женевьевы. Моник пришлось перераспределить на меня и дочь любовь и ласку, которые раньше тратила на брата. Большая часть досталась дочери, но кое-что перепало и мне.