Морские напевы

— Вот здорово! — Я бросился к двери, но остановился на пороге. — Бабушка, а как же Жания?

— Пойдите сами, дети мои. — Бабушка печально вздохнула. — Жания пусть поспит. Поторопитесь. Может, встретите папу.

— Ура!.. Папа едет! — закричал Азизхан. — Встретим папу!..

— Пошли, пошли встречать! — подхватил Танатхан.

В печальном голосе бабушки, тяжелом вздохе, хмурых лицах сидящих в доме гостей, явившихся необычно рано, я заподозрил тревожную тайну. Недоброе предчувствие охватило меня. Но возглас Сартая увлек, и через минуту мы гурьбой неслись по улице, громко крича:

— Папа!.. Наш папа едет!

Домой мы вернулись после полудня, избороздив весь залив.

Папу так и не встретили: он не прибыл в тот день. Я вбежал в дом и сразу же направился в детскую. Жании там не было. Я заглянул в столовую, спальню, в комнату, где жила бабушка, обыскал весь двор. И заплакал. Меня обуял непонятный страх.

— Бабушка, где Жания? Где наша Жания?

Она обняла меня, прижала к груди.

— Жеребеночек мой!.. Нет нашей Жании. Она улетела на небо. Высоко сейчас…

— Она вернется? Когда вернется?

— Вернется, — бабушка горестно вздохнула. — Вернется наша божья птичка.

В тот день она долго плакала, снова и снова бормотала, вытирая глаза концом платка:

— Воздай, о всевышний, голубке моей невинной… Дочери моего Адильхана.

Уловив паузу в молитвах, я приставал к ней:

— Ну, когда вернется Жания?

— Она летает высоко… Высоко наша голубка.

Я понимал эти слова в прямом смысле. И представлял Жанию той самой райской птичкой, которую видела она сама, по словам бабушки, и тянулась к ней ручонками. В ясные солнечные дни я подолгу глядел на синее небо и ждал Жанию. Белая чайка или голубь, пролетавшие над домом, заставляли забывать об играх. До самого вечера я следил за птицами и лишь темнота загоняла меня в дом. Спустя много дней, я понял, что Жания больше не вернется. А по-настоящему осознал смерть сестренки на поминках по истечении ста дней. В тот день все нарядные платьица Жании передали дочери Тогайали — Дамеш.

— Сглазили мою голубку. — Бабушка прижимала меня к своей груди, словно оберегая от невидимой беды. — Напрасно я, старая, показывала ее людям. Особенно этому Тогайали. Из ума я выжила, старая… Знала ведь, что таких, как моя Жания, надо беречь от злых глаз…

4

Месяц за месяцем прошел год. В доме все реже вспоминали Жанию: жизнь живых заслоняла ее образ, постепенно затягивала рану в сердцах близких. Нынешней осенью нашу семью ждало большое торжество: я собирался в первый класс. Какое счастье жить ощущением, что ты впервые переступишь порог школы! Мою грудь распирало от гордости. Радость бабушки иного рода — ей предстоит отвести меня, своего старшего внука, в школу, благословить на долгий путь постижения знаний. Это не только долгий, но и трудный путь, и к радости бабушки примешивалась тревога. Хотя я мальчик рослый, но телосложением не могу похвалиться. Вырос тоненьким, как прут. Бабушка огорченно делится с соседями своими переживаниями:

— Хрупкий он у меня. А в школе целыми днями надо сидеть за партой. Ему ведь всего шесть с половиной лет… Жеребеночек мой, исхудает весь.

До начала занятий оставалось всего два дня. Мы ждали отца. Он должен был вернуться с моря, и мы только о нем и говорили. Бабушка даже гадала на разноцветных камешках. Раскладывала их на маленьком коврике и каждый раз получалось: скоро приедет.

— А я-то тревожилась, — улыбалась она, оглядывая нас радостным взглядом. — Тревожилась, что мой Адиль-хан не поспеет к первому звонку… Но вот он, возвращается с богатым уловом. Видите? — Она показывала пальцем на камешки. — Подпруги его скакуна подтянуты, а сам он здоров духом и телом. Мчится домой, как на крыльях.

Мама грустно улыбалась и кивала головой.

Мы восторженно хлопали в ладоши.

— Папа едет домой! Завтра встретим его!..

Утром я отправлялся к морю и часами бродил в ожидании. От водяных брызг одежда становилась мокрой. После обеда снова бежал на берег. Похоже, предсказание бабушки не сбывалось.

Наконец настал последний вечер накануне учебного года. Я — на своем наблюдательном посту. На море стоял мертвый штиль, как говорили моряки: безбрежная водная гладь напоминала разлитую ртуть. С суши навевал ветерок, неся с собой аромат душистой травы изеня и степной полыни, жаренных на масле баурсаков, печеной рыбы, баранины. Немало семей в двух почти соединяющихся между собой поселках — Баутино и Аташ — готовилось торжественно отметить начало школьных занятий. В домах пекли, варили, жарили вкусные блюда.

Солнце клонилось к закату, когда я направился на ремонтную базу. Хоронясь от чужих глаз, проник на территорию, а затем взобрался на самое большое судно. По-кошачьи вскарабкался на верхушку мачты. Вся окрестность лежала передо мной, словно на ладони. В степи клубилась золотая пыль — брели стада. Пастухи гнали коров и овец в поселки. На востоке сгущались сумерки. Ветер креп, во мгле вода всплескивалась белыми барашками, но корабельных огней видно не было.