Морские напевы

Неожиданно раздался заливистый свист. Я замер, прижался к мачте. Встреча со сторожем не сулила ничего хорошего. Но… свист принадлежал моему знакомому «королю голубей». Он снова стоял на крыше дома и размахивал над головой длинным шестом, а в небе, кувыркаясь, резвились белые голуби. Я вспомнил Жанию, на глаза навернулись слезы. Потом в надежде посмотрел на море. И вдруг увидел паруса. Они белели у самого входа в залив. Прошло несколько томительных минут и показалось двухмачтовое парусно-моторное судно. Мгла словно отступила. перед мчащимся к берегу рыболовным сейнером. Во мне закипела радость. Вспомнил слова отца: «Судно прекрасно парусами, скакун велик бегом, женщина красива танцем». Сейнер приближался к берегу, и паруса его реяли точно крылья могучей птицы. За ним показались новые суда. Но только на парусе первого сейнера была надпись: «Ерали». Название корабля, которым командует мой отец. От радости я закричал во весь голос:

— Ура!.. Отец!.. Отец вернулся!

— Эй, осторожно! — раздался внизу голос сторожа. — Шею свернешь, сорванец! И как я его не Заметил? Ах, щенок!..

Сторож, хромой старик, что жил недалеко от нас, стоял у мачты, подняв вверх руки, как бы собираясь подхватить меня.

— Не сорвись! Ой, беда на мою голову! — запричитал он. — Осторожно!

Нелегко вскарабкаться на мачту, но еще труднее оказался спуск. Судно стояло на ремонте, вант не было. Скольжу вниз, проволочные снасти больно впиваются в тело. Но хорошо хоть, что они тормозят скольжение. Ладони мои горят, словно я схватился за раскаленное железо. Силы были уже на исходе. Я бы, наверное, сорвался и разбился, если бы меня на мое счастье не подхватил сторож. Я коснулся ногами его плеч, потом оказался в крепких объятиях. Почувствовав под ногами опору, метнулся в сторону и прыгнул в воду. Потрясенный случившимся, я, вместо того, чтобы поблагодарить старика, бежал от своего спасителя. Под водой больно ударился обо что-то плечом и чуть не потерял сознание. Однако нашел в себе силы, чтобы подняться на поверхность воды, и поплыл. Плавал я хорошо, пожалуй, лучше многих взрослых рыбаков нашего поселка.

Наконец достиг мелководья и, поднимая брызги, побежал к берегу. В мою сторону трусил старик-сторож. Размахивая руками, он поносил меня на чем свет стоит.

— Ах, пострел! Разве можно прыгать здесь в воду? А если бы раскроил себе голову? Не знаешь, что здесь лежит затопленная баржа? Еще белые затопили! В гражданскую… Иди сюда, шельмец!

— Сейчас, дедушка. Вот только оденусь. — Откопав в песке свою припрятанную одежду, я бросился прочь. Хромой сторож за озорство драл ребят за уши — уж это я хорошо знал.

— Куда ты? Подожди! — Он устремился следом. — Все равно не уйдешь. Добром прошу…

Разве старому человеку угнаться за мной? Я легко оторвался от погони; прыгая то на одной, то на другой ноге, еле влез в брюки, надел рубашку, затянулся ремнем. Перед отцом надлежало появиться аккуратно одетым. Минут через пять я уже стоял на пристани. С причала прыгнул на борт отцовского сейнера. Нервы мои были на пределе. Долгое беспокойное ожидание, тягостные воспоминания о Жание, сильная боль в плече, испуг от угроз и погони хромого сторожа, — все это так сильно подействовало на меня, что я, увидев отца, споткнулся, растянулся на палубе и зарыдал во весь голос. Отец подбежал, поднял меня на руки.

— Ну что же ты, сынок, так неосторожно? Не ушибся?

— Плечо болит. Сильно болит.

— А ну, перестань ныть! — с нарочитой суровостью проговорил он. — Ты чей сын?

— Сын капитана. — Я кулаками вытер слезы.

— Верно, сынок. — Отец похлопал меня по спине. — И, значит, должен быть сильным. Пойдем-ка в мою каюту.

Мы зашли в капитанскую каюту. Папа указал на квадратную кожаную сумку с ремешками и несколько свертков разной величины.

— Это тебе.

— А что в свертках? — Я повеселел. Показал на сумку и спросил у отца. — Это, конечно, бабушке, чтобы она продукты носила?

Отец расхохотался.

— Нет, нет, это ранец, сынок. — Он взял сумку и стал прилаживать мне на спину. — Его вот так наденешь за плечи и отправишься в школу. Ну, сам понимаешь, в него надо положить букварь, арифметику, альбом, тетради, ручку, цветные карандаши. Понял теперь, что это за сумка? А в свертках твоя школьная форма. Ну-ка, примерь.

— Ой, мне надо выкупаться сначала. Папа, сперва выкупаюсь, а потом надену форму.

— Да, измазался ты в глине изрядно, — согласился отец. — Ну, бери подарок. Неси домой.

Я повесил ранец на плечо, взял свертки и гордо сошел с судна на причал. Папа, улыбаясь, шагал рядом. Как всегда, он только успевал отвечать на приветствия односельчан.

Вдруг к отцу подковылял сторож.

— Здравствуйте, аксакал! — Отец остановился и, как полагается в отношениях со старшими людьми, почтительно сжал его руку в своих ладонях. — Как ваше здоровье? Перестали беспокоить осколки?

— Спасибо, Адильхан. Сам-то как? Удался улов или сети вытащил пустыми?

— С добычей, аксакал, вернулись. Грех жаловаться.

Мы пошли рядом.

— А помнишь, Адильхан, баржу, что потопили в заливе беляки? — спросил вдруг старик.