Морские напевы

— Спокойней, Тогайали. — Сартай, ухмыляясь, руководил спуском неводов. Барабаны лебедок теперь крутились с огромной скоростью. — Если тебе совсем уж невтерпеж, можешь сам прыгнуть за рыбой.

— Кин, кин… — Тогайали оттолкнул меня в сторону. — Отойди, не мешай, сынок.

Я отошел на корму и свесился вниз. Невода скрылись под водой. Свет электролампы прорезал толщу воды и затерялся где-то в глубине. Для меня все это было ново и интересно. Я бросился к другому борту.

— Отойди, Болатхан! — теперь закричал Сартай. Потом, громко смеясь, поднял меня могучими руками и, словно пушинку, посадил на крышку люка. Удивительно сильный человек, этот Сартай. Ростом с меня, а силы в нем на троих. Движения его были четкими. Он, казалось, на мгновение опережал все распоряжения капитана. Сказывался опыт многолетней совместной работы.

Лебедка снова заработала, поднимая кошельковый невод с правого борта. Вскоре забурлила вода, и, туго набитый белой килькой, невод остановился над палубой, Из него хлынула живая рыба. Напоминая серебристый горный водопад, она падала в ящики, заранее расставленные в ряды. Рыбаки сыпали в живую толчею кильки мелкорубленый лед и соль, черпаками подравнивали слои. Самые рослые и сильные ребята относили ящики в трюм, складывали их там друг на друга. Включились в работу и мы с Бекше. Вдвоем таскаем ящики. Палуба стала скользкой, рыбья мелкая чешуя облепила и одежду, и стекла очков Бекше. Он то и дело протирает их платочком. Мне приходится тащить тяжеленные ящики одному.

— Кто упрекал Болатхана, что он — дармоед? Посмотрите, как он работает! — громко сказал дядя Сартай.

Мне стало так хорошо от его похвалы, что я с удвоенной энергией стал таскать ящики.

— Он ведь сын капитана! — добавил дядя Канай и ободряюще кивнул мне. — Похоже, из парня выйдет такой же бывалый капитан, как сам Адильхан.

— Ишь ты, на вид невзрачный, а с ящиками расправляется не хуже Сартая! — счел нужным похвалить меня Тогайали. — Я же говорил, из него выйдет толк. А мой недотепа остался на берегу…

Я невольно рассмеялся. Совсем недавно Тогайали утверждал обратное, как раз он и упрекал меня, что я дармоед, обуза, лгун.

Кому не нравится, когда его хвалят. Я чувствовал себя на седьмом небе. Нет, я не был лишним на судне. Все поняли, что я умею и могу трудиться наравне со взрослыми. И невольно подумалось: «Эх, видел бы ты, отец, как я работаю. Остался бы доволен». Ладони, натертые накануне штурвалом, начало саднить, но я не обращал на них никакого внимания. Рыбе, казалось, не будет конца.

— Болатхан работает за двоих, — веселясь еще больше, заметил Сартай. — Надо и платить ему две доли.

Тогайали заохал, неся на плече ящик.

— Кин, кин… А мой Самрат остался дома. Ну, погоди, приеду — всыплю ему как следует. Хотел ведь взять с собой, а он, негодник, сбежал. Верного куша лишился.

— Да не плачь ты! — добродушно пошутил Сартай. — И ты получишь две доли: за штурвального и за кока.

— Меньше слов, больше дела, рыбаки! — прикрикнул на них капитан. — Поторапливайтесь. Бекше, свяжись с другими судами. Пусть идут сюда.

— Есть связаться с другими судами! — Бекше кинулся в радиорубку.

— Кин, кин… Зачем их звать сюда? — всполошился Тогайали. — Самим не хватит.

Никто не обратил внимания на его слова. Бекше вернулся быстро.

— Товарищ капитан! «Шмидт» и «Баутинец» тоже вышли на рыбу.

— Ну и отлично. Выходит, мы наткнулись на многокилометровый косяк кильки. Отлично. — Капитан удовлетворенно пососал трубку и распорядился. — Сартай, подымай второй невод!

Через несколько минут серебристая река хлынула и на левом борту. Работа закипела с новой силой. Теперь казалось, что рыба кругом, что сам воздух пропах килькой. Беспрестанно сновали и планировали на сейнер сотни белокрылых чаек. Смех и шутки сопровождали работу. Засолкой кильки руководили Рахмет-бабай и дядя Канай, самые опытные рыбаки. Росла гора ящиков в трюме.

Два невода еще несколько раз опускались в воду и появлялись с добычей. К полуночи все ящики уже были заполнены килькой. Но еще час-два извлекали из темной глубины драгоценную рыбу. Между тем заметно усилился ветер. Волна стала крутой, на гребнях забелела пена. Канай поднял руку и отдал долгожданную команду:

— Прекратить работу! Уходим.

— Как же так? — Заныл Тогайали. — Неужели оставим такое богатство?

— Кости мои ноют, Тогайали, — вставил Рахмет-бабай. — Поэтому ты лучше меня не зли.

— Слушай мою команду! — загремел голос капитана. — По всему видать, надвигается шторм! Поднять якорь!

— Есть поднять якорь! — Тогайали бросился на нос сейнера. — Чертова погода!.. — Он зло плюнул себе под ноги.

— Бекше, радируй «Шмидту» и «Баутинцу», чтоб шли немедленно сюда! — продолжал капитан.

— Есть радировать судам!

Послышался шум двигателей, загремела мокрая цепь. Судно легло на обратный курс.

— Товарищ капитан! Суда идут за нами! — прокричал Бекше. — Они и сами собирались в обратный путь.

Сейнер шел полным ходом. Ветер усиливался с каждой минутой. Волны начали окатывать палубу, смывая за борт кильку, рассыпанную во время засолки.

Из рубки снова выбежал Бекше, испуганно протянул капитану лист бумаги: