Морские напевы

— Как теперь покажемся на глаза людям?

— Надо что-то придумать.

— Только не валяй дурака. Давай по-умному.

— Сначала надо завоевать доверие капитана. — Бекше поскреб затылок. — Тогайали можно пообещать бутылку водки. А вот с Рахмет-бабаем сложновато. Обиделся… Эврика! — взвизгнул вдруг Бекше. — Придумал! Архимед нашел решение, когда мылся в бане, а я — пока лакомился рыбой. Ах, моя головушка, голова!

— Ну-ну! — заинтересовался я. — Говори же!

— Где учебники? На стол их. Будешь заниматься.

— Гм…

— Занимайся молча, понял? Мне некогда. Я буду писать пьесу почти как в романе "Кровь и пот". Идея?

— Ох, влипнем опять в историю, — забеспокоился я.

— Не трусь. Занимайся. С чего начнешь? С алгебры. Ну, давай. — Бекше встал, заходил по каюте. — Давай, я введу тебя в курс. Иначе будет трудно.

Прошло три года, как Бекше окончил школу. Однако он все отлично помнил. Не задумываясь, сыпал формулами, приводил примеры, Ни дать, ни взять — настоящий учитель. Шагая взад и вперед по каюте, он держал руки за спиной. Временами снисходительно посматривал на меня.

— Запишите, молодой человек, — предлагал он иногда. — Это пригодится. Лучше всего, если эту формулу вы выучите наизусть. Говорю для вашей же пользы.

Я послушно записывал. Мне определенно повезло с учебой, в этом не было никаких сомнений. Вот только хватило бы у Бекше терпения работать так со мной каждый день.

3

Позанимавшись с полчаса, он взглянул на часы и сам сел за стол. Вздохнул, устремил задумчивый взгляд в иллюминатор. Серое утро вставало над морем.

Дядя Канай застал нас за работой и остался очень доволен.

— Доброе утро, озорники! — приветствовал он нас. — Давно бы так.

— Мы хотели, товарищ капитан, сюрприз преподнести, — сказал Бекше. — От чистого сердца.

— Сюрприз получился ядовитым, Бекше. Надо было посоветоваться со мной. Нельзя так со стариком. Он сейчас обидчивый. Должны понимать, что значит старому моряку сходить на берег. Он и без того переживает, а вы тут подлили масла. Ну да ладно теперь, что-нибудь придумаем. Когда представите мне план культурно-массовых мероприятий? Бекше!

— Не успел переписать его.

— Какое мероприятие на очереди?

— Думаем подготовить одноактную пьесу. Можно же использовать сюжет романа "Кровь и пот"?

— Это дело серьезное, друзья. Напишите — почитаем.

Дядя Канай улыбнулся.

— Есть, товарищ капитан.

— Ну, ладно, трудитесь. — Капитан поднялся. — Не буду отнимать у вас время.

Когда он ушел, мы с Бекше от радости обнялись. Пронесло!.. Теперь оставалось помириться с Рахмет-бабаем. Как это сделать? Подойти и попросить прощения? Нет, не получится. Старик не станет и разговаривать с нами. Отвернется, замолчит. Ни я, ни Бекше ничего не могли придумать.

Целых два дня мы старались не попадаться на глаза Рахмет-бабаю, пока не помог случай.

Однажды утром проснулись от громких криков. Рахмет-бабай кого-то ругал.

— Проклятый обжора! Бога на тебя нет. Кто, я спрашиваю, кто хватается за самовар жирными руками? Что я теперь буду делать без самовара?

— В чем дело, старина? — раздался бас дяди Каная. — Что случилось, Тогайали?

— Да этот Тогайали уронил за борт мой самовар. Руки в жиру, схватил самовар, а он и выскользнул. Кто хватает самовар жирными руками?

— Не нарочно ведь, — загундосил в ответ Тогайали. Говорил он невнятно, похоже, как обычно, что-то жевал. — Хотел вытряхнуть из него золу, а он выскользнул из рук. Потерпите, Рахмет, до берега. Кин, кин…

— Как это потерпите? — возмутился старик. — Да я дня не проживу без горячего чая! И без того кости ломит. Холода идут…

— Эврика! — Бекше вскочил с постели. — Ох и голова у меня!.. Идем, достанем самовар старику. Здесь мелко. Удача сама идет нам в руки. — Мы бросились одеваться. — Самовар на судне аксакалу дороже всего на свете. Он не может жить без чая. Без чая у него голова болит. За самовар Рахмет-бабай нас расцелует.

Бекше натянул на голову маску и прыгнул за борт. Я последовал за ним. Вода была очень холодной. У меня захватило дух. Пришлось нырять несколько раз, прежде чем Бекше отыскал на дне самовар. Поднять его наверх было уже делом нетрудным.

Рахмет-бабай радовался как ребенок.

— Какие молодцы! — похвалил он нас. И тут же крикнул. — Эй, принесите спирт, надо натереть их. То-гайали, вскипяти самовар. Не урони только.

Вскоре Тогайали принес в кубрик попыхивающий паром самовар, осторожно поставил его на стол. Рахмет-бабай и вовсе повеселел. Посадил нас рядом с собой и сам стал разливать чай. Поставил банку сгущенного молока.

— Пейте, дети мои! Пейте… Чай, он полезен.

Мы, разумеется, больше налегали на сгущенное молоко. Отхлебнем чаю и тут же отправляем в рот по ложечке молока. Но чтобы угодить старику, следовало и чай пить вровень с ним. А он опорожнял чашку за чашкой. Распарился, разомлел. Мы ждали, что он вот-вот скажет: зря, мол, погорячился за рисунки. Простит нас. Напрасно. Рахмет-бабай молчал, мы поняли: глубоко засела обида старика на нас.