Морские напевы

— Великое дело — импровизация, — улыбнулся Айса. — Как-то естественно получилось, что я бросил тебя в море. Само собой. Да и народ требовал, сам слышал. И то, я самое лучшее выбрал для тебя из всех предложений. А требования народа — закон.

Зрители разразились овацией.

— Иди, погрейся, — предложил Канай Тогайали. — Простынешь.

— Нет, Тогайали не простынет, — рассмеялся Айса. — К тому же он заработал приз. По общему мнению, он сыграл роль лучше всех. Приз "Лучшему исполнителю" вручается Тогайали за роль мырзы Танирбергена.

— Ах да, чуть не забыл! — Тогайали обрадованно рассмеялся. — Я бы сыграл еще лучше. Давай деньги.

Он забрал у Айсы тридцать рублей и, оставляя за собой лужи, направился на наше судно.

Бекше успел смыть с лица грим и уже стоял рядом с Людой, держа в руке голубя и объясняя ей содержание пьесы.

— Милая Люда, — говорил он, гордо подняв голову. — Таков у нас обычай. Джигит никогда не оставит без наказания обидчика. Честь превыше всего. Мы умеем ценить любовь и беречь ее. Мырза полетел в воду. Так будет с любым, кто посягнет на вас.

— На меня?

— Да, на вас. Вот этой рукой, — Бекше обнажил свою тонкую костлявую руку, — я отстою нашу честь. Вы мой ангел, Люда. По вашему первому знаку я готов броситься в море. Мне для вас ничего не жаль. — В пылу признания Бекше не заметил, что делает. — Вот вам голубь. Я дарю его вам.

— Спасибо. — Девушка расчувствовалась, нежно погладила птицу и вдруг поцеловала ее.

Бекше это понравилось. Он одобрительно кивнул.

Девушка была необыкновенно красива. Я понимал Бекше. Раз подарил голубя, значит, влюбился. Да и как было не влюбиться? Даже в резиновых сапогах и телогрейке Люда была неотразима. На ее тонком и нежном лице играл румянец. Алые губы улыбались. Зубы словно белоснежный жемчуг. Ветер развевал золотые волосы, свободно опущенные сегодня на плечи. На щеках появлялись и исчезали ямочки. Люда еще раз поцеловала голубя. Видно, у нее было доброе, любящее сердце.

— Бекше, ты останешься на барже? — подал голос дядя Канай, проходя мимо. Наш экипаж собирался к себе.

— До свидания, Люда. — Бекше перепрыгнул с борта баржи на "Нептун". Обернулся, подмигнул ей.

— Эта беленькая девушка, наверное, влюбилась в тебя? — спросил дядя Канай.

— Да! — У Бекше, как всегда в таких случаях, не было сомнений в своей неотразимости.

— А сыграл ты сегодня хорошо. Вел спектакль.

— Спасибо, капитан.

— Спектакль на уровне. Только надо было придумать другое наказание для мырзы. Нельзя в такое время купать человека в море. Сам понимаешь, чем это могло кончиться.

— У нас с Тогайали были свои счеты, — признался Бекше, переглянувшись со мной.

— В таком возрасте? — Капитан окинул нас укоризненным взглядом. Остановился, стал прикуривать трубку. — Вам не врагов бы заводить, девушек любить.

Глава девятая ТЯЖЕЛАЯ НЕДЕЛЯ, ОБМАНУТЫЕ НАДЕЖДЫ

Быть может, целый мир любви…

Но мне ль надеждами делиться?
Надежды… О! Они мои…

М. Ю. Лермонтов

1

Ветер, дующий с северо-востока, усиливался с каждым часом. К утру похолодало. Грозно перекатывались волны, шли бесконечной чередой. Создавалось впечатление, будто перед тобой проносятся тысячи одичавших лошадей, спина к спине, оскалив зубы.

Наше судно, с трудом преодолевая встречные волны, шло на восток. Мы то взлетали наверх, то ныряли вниз. Я стоял на палубе, не в силах оторвать глаз от картины разбушевавшейся стихии. Хотя после злополучной выставки, которая принесла нам столько неприятностей, я и дал себе слово больше не рисовать, но чувствовал, что так долго не выдержу. Прошло еще несколько минут, и я махнул на все рукой. Вытащил на палубу альбом и коробку с красками. Устроился на своем старом рабочем месте, на носу судна.

Только сейчас, когда в руках была кисть, я почувствовал, как соскучился по своим краскам. Но теперь они не подчинялись моим желаниям. Я никак не мог уловить переходы и оттенки цветов воды. Мучился долго, пытаясь поймать волну, передать ее на бумаге во всем блеске и силе, такой, какой она виделась мне сейчас. Исчез и Бекше, к советам которого я привык. Он заперся в радиорубке и не выходил на палубу. Видимо, простудился. Но это не помешало ему выкупаться в море и сегодня утром. Разбудил меня, окропив холодными брызгами, затем лёг в постель, повязав горло полотенцем. На мой вопрос, куда это он плавал, Бекше что-то неразборчиво пробормотал и замолчал. Потом ушел в радиорубку. Вскоре начались хлопоты, связанные с переходом на тюленьи острова, и я на время забыл о Бекше. А сейчас чувствовал, как мне не хватает его советов.

Сзади раздались звуки шаркающих шагов. Кто-то громко чихнул. Я обрадованно оглянулся. Но это был не Бекше, а Тогайали. Увидев, что я рисую, подозрительно уставился в альбом.

— Опять что-то придумываешь?

— Эскизы.

— Какие еще эскизы? — Тогайали взял альбом из моих рук, полистал. — Ничего красивого в этом сером море.

— А вот вы в роли Танирбергена. — Я перевернул еще несколько страниц. — Это не карикатура.