Морские напевы

В полдень бой прекратился. Бойцы начали разделывать туши. В руках замелькали длинные ножи. Разделывали быстро и умело. Несколько взмахов руки — и мясо отделялось от костей. Затем отслаивалось сало. Люди работали молча, было не до разговоров. Я теперь видел, как они истосковались по работе. Мне было досадно. Пока я возился с одной тушей, опытные бойцы успевали разделывать по пятнадцать-шестнадцать тюленей.

Дядя Канай, видимо, заметил мою беспомощность, на миг приподнял голову, окликнул:

— Болатхан!

— Слушаю, товарищ капитан! — Я с облегчением выпрямился.

— Бросай нож. Сами управимся. Таскай разделанные туши, куски мяса и сала к берегу и нанизывай их на аркан. Идем, покажу.

— Есть, капитан.

Я стал таскать туши к берегу. Вскоре у воды лежало несколько рядов туш, нанизанных на арканы. Работа была по мне. Я трудился изо всех сил, пот заливал глаза. Мне хотелось сгладить впечатление от слабости, допущенной во время боя тюленей. А как повезло, что ни Бекше, ни Тогайали сегодня не было на охоте, они бы меня поедом съели, один бы ехидничал, а другой ругался.

Гора туш на берегу росла. Я даже удивился результатам своей работы.

— Вот-вот! — подбодрил меня дядя Канай. — Сейчас ты в своей тарелке.

Кое-кто рассмеялся. Я тоже улыбнулся. Мне было хорошо.

Незаметно наступил вечер. За работой и не увидели, как пролетело время. На многочисленных островках засветились огни костров. Запылал костер и на нашем острове. Запахло жареной рыбой. Топливом служило тюленье сало. Лица бойцов казались грубоватыми, суровыми. Огни дробились, отражаясь в воде. Было красиво. Я вспомнил снова Бекше и на этот раз пожалел, что он не видит всего этого.

В небе высыпали звезды.

— Перекур! — объявил капитан, устало разгибаясь. — Отдохнем немного.

Я присел на вал. Вдали в море светились огни наших кораблей. Белые, желтые, красные… Светящийся городок. Жаль, что не было времени нарисовать картину боя. Бумага, которую я захватил с собой, давно помялась и промокла. Придется рисовать по памяти. Но еще будет немало походов на острова, успеется.

Тюленебойцы курили, некоторые наскоро ужинали. Приводили в порядок одежду.

— Как бы не ударили заморозки, — проворчал Рахмет-бабай. — Кости ноют. Поднимайтесь, ребята.

И вправду становилось холодней. Пока я сидел, замерзла спина. Видимо, действительно приближалась зима.

— А ну, ребята, поднажмем! — подал голос капитан. — Такая погода выпадает не часто.

Тюленебойцы дружно поднялись. Снова замелькали ножи. Заходили по острову длинные тени. Я опять забегал по своему маршруту, таская и нанизывая на аркан туши.

3

Морозная ночь. Я сидел в радиорубке. Бекше все еще болел, и я временно исполнял обязанности радиста. Чувствовал себя неважно. Меня знобило. Непонятно, то ли простыл в прошлую ночь, то ли устал, то ли опять ко мне подбиралась малярия, которой переболел в детстве. В голове шумело, больно стучало в висках. Временами позвякивал и начинал стучать телеграфный аппарат, вилась лента, но у меня не было сил даже протянуть руку, чтобы взять ее и прочесть сообщение. Глаза смыкались. Передо мной все время висел какой-то серый призрачный туман. Порой казалось, что я нахожусь не в тесной радиорубке, а на тюленьем острове. На меня, сверкая белыми клыками, наступали тюлени. Окружали плотной массой, брали в кольцо. "Почему глумитесь над нами? Почему истребляете? В чем наша вина? Мы ведь тоже когда-то были людьми. Если не веришь, спроси у старого Рахмета. Он подтвердит. Не мы звери, а ты — зверь. Ты убил вчера тюлениху, собиравшуюся родить…" Я зажал уши руками, вскочил со стула. Но тюлени наседали со всех сторон и продолжали зло рычать и скалить зубы. "Почему молчишь? Почему уничтожаете нас из-за ссоры какого-то Сулеймана с пергауном? Мы — простые воины… Взмахни волшебным посохом, верни нам человеческий облик".

Каким-то чудом в моих руках оказался волшебный посох. Я взмахнул им. И вдруг тюлени разом превратились в войско, воины эти, как один, направили на меня свои копья. Вот-вот пронзят. Но в эту страшную минуту появился Рахмет-бабай. Он выхватил из моих рук посох, полоснул воздух, и воины вновь превратились в тюленей…

Кто-то тряс меня за плечи и громко кричал. Я очнулся. Рядом причитал Тогайали.

— Сынок, что с тобой? Ты весь мокрый… Почему лежишь на полу?

Непонятно, каким образом я оказался в кубрике. Тогайали поднял меня с пола, уложил в постель и накрыл своим тулупом.

— Горишь, как в огне… О, господи, еще этого не хватало!

— Дайте пить. — Во рту у меня пересохло.

— Сейчас, сейчас, сынок. Ты не двигайся. Упадешь.

Тогайали вышел и вернулся, неся в руке полный стакан.

— Выпей, всю хворь снимет как рукой.

Я залпом выпил. Внутри обожгло, словно я глотнул расплавленный свинец. Перехватило дыхание.

— Джигит! — похвалил Тогайали. — Теперь выздоровеешь в два счета, поверь мне.

— Вы что, водку мне подсунули?

— С перцем. Лучшее средство от простуды.

— Я же никогда не пил водки! Зачем вы это сделали?

— Ничего не случится с тобой, сынок. Все будет в порядке.

— Я хочу спать.