Морские напевы

— Я вижу, что не карикатура. Пай-пай, какой он нарядный. — Тогайали с интересом стал разглядывать себя. — И похож. Похож на меня. Как две капли воды.

— Хотите, подарю? Мне не жалко.

'— Ишь ты, да ты, я вижу, хитрец. Раздаривать такие работы… — Он бросил на меня взгляд исподлобья, словно ожидая подвоха.

— А вы прекрасно сыграли эту роль.

— Правда?

— Вы — настоящий актер. Бекше пишет статью о вашей игре. Этот рисунок и статья будут опубликованы в районной газете.

— Ты правду говоришь? — Тогайали заволновался. — Правду, дорогой? Кин, кин…

— А зачем мне обманывать вас?

— Но какую там статью может написать Бекше? — недовольно проговорил Тогайали. — Он мастак языком чесать. Небось, раскритикует.

— Нет, он вас хвалит.

— Не верю. Другое дело — этот рисунок. — Тогайали осторожно прижал лист к груди и заковылял к камбузу, даже не поблагодарив меня.

Я был доволен и таким итогом нашего разговора. Пока беседовал с Тогайали, море изменилось. Волны посветлели, казалось, вода покрыта ломким серебром. Я снова взялся за работу.

В середине дня мы бросили якорь. На горизонте виднелись и другие суда экспедиции. Капитана вызвали на флагман. Вернулся он в сумерках, веселый и оживленный.

— Ну, джигиты, соснем малость и отправимся на острова. Тогайали, ужин готов?

— Конечно. Милости прошу. Ужин — объедение.

— Ну-ну, пусть похвалят люди.

Мы сели в кубрике. Тогайали принес огромную кастрюлю.

— Даже жалко кушать такую прелесть, — пробормотал он, наклоняясь над кастрюлей и вдыхая аромат.

— Убери нос подальше, — рассердился Рахмет-бабай. — Чихаешь и туда же, суешь свой нос в еду.

В это время кто-то чихнул.

— Простите. — В дверях стоял Бекше. Шея его была повязана полотенцем.

— Садись. — Канай кивнул ему на место рядом с собой. — Кому говорил, прекратить купание утром. Смотри, свалишься.

— Видел, как он плыл в такую холодину на баржу, — заметил с укором в голосе Рахмет-бабай. — Не дело.

Тогайали, не упускавший случая, чтобы не поддеть Бекше, захихикал:

— Что же делать бедняге, если он горит белым пламенем? Только морская вода и сдерживает огонь любви. Иначе сгорит наш радист дотла.

— Ну, в этом деле у вас большой опыт, — в свою очередь поддел Бекше кока. — Самому пришлось нырять из-за Акбалы.

— Кин, кин… Провались ты, чертов сын.

— Перестаньте! — Капитан посмотрел на них строгим взглядом. — В общем, не шутите сейчас с водой. Через несколько дней она превратится в лед.

Тогайали положил всем еду.

— Ешьте, джигиты, ешьте. Такое вам, наверняка, не готовили даже жены. Все здесь есть — осетрина, сазан, картофель, лук, чеснок, перец…

Некоторое время все молча ели. Готовил Тогайали и вправду очень вкусно.

— После ужина сразу ложитесь спать, — сказал капитан. — В три часа выходим на охоту. — Потом повернулся ко мне. — Ты и Бекше останетесь на судне.

— Опять на судне? — отозвался Бекше охрипшим голосом. — Почему другие не остаются?

— Надо было поменьше купаться в холодной воде.

— Теперь ему некуда плавать, — с ехидцей заметил Тогайали. — Слава богу, баржа отстала далеко. И как можно стоять перед девушкой в одних трусах? Не понимаю.

— Ну ладно, перестаньте смеяться над парнем, — заметил капитан. — Любовь не шутка. Ты, Бекше, прими лекарство и ложись в постель. Завтра не вставай на ноги. Отлежись, понял?

— Да ну, дядя Канай! — затянул Бекше. — Это же просто легкая простуда. Клин, говорят, надо вышибать клином. Ну, хорошо, хорошо, — поспешил он сдаться, видя, как нахмурился капитан. — Пусть я болен. А Болатхан тут при чем?

— Он будет смотреть за тобой. Мало ли чего…

— Пусть он идет с вами. Я не помру.

— На судне нужна охрана.

В разговор вступил и я.

— А кто за меня будет зарабатывать?

— У нас одна бригада. Заработок делим поровну, понял? Можешь не беспокоиться. И давайте прекратим этот разговор.

— Мне такие деньги не нужны, — заметил я.

— Ух! — Капитан ласково похлопал меня по плечу. — Узнаю характер Адильхана. Хорошо, пойдешь с нами. На судне останется Тогайали.

Я долго не мог уснуть. Так бывало со мной всегда, если утром предстояло важное дело. А когда заснул, мне приснился отец. Он ходил среди утесов, вздымавшихся из-под воды, били грозные волны, а отец пытался приподнять плечом судно, прибившееся к камням. Он напоминал Жильята, и я не удивился этому. Я всегда считал, что Жильят и мой отец — герои одного типа. Отец наконец снял корабль с камней. Он собирался поставить паруса, когда на море показалась небольшая льдина. На ней металась девушка. А на берегу стоял еще один человек. Я узнал Тогайали. Он был одет в одежду Танирбергена. Отец бросился в море и поплыл к льдине. Вот он поднял на борт судна девушку. Оба мокрые, обессиленные. Девушка откинула длинные черные волосы, и я узнаю в ней… мою маму. Мама!