Морские напевы

Отец поплыл к берегу, чтобы одеться. В это время на судно взобрался Тогайали, перерубил топором трос, поднял якорь. Надулись белые паруса, и судно отошло в море. Мама пытается прыгнуть за борт, но Тогайали успевает ее поймать. Он громко хохочет. Отец слышит крики, но печально стоит на берегу. "Папа, папа, — закричал я. — Что ты стоишь? Спаси ее!.." А отец молчит. Вдруг его накрыла волна. Я испуганно закричал.

— Болатхан! Болатхан, жеребеночек мой… Что с тобой? Что случилось?

— Папа, папа! — Я протягиваю руки, обнимаю отца. Открываю глаза. Передо мной стоит дядя Канай.

— Вставай, сынок. Видать, плохо спал.

— Отца видел во сне. Он боролся с волнами.

— Это к хорошему. Одевайся, сынок. Нам пора.

2

Бледным заревом разгоралась на востоке заря. Дул сильный ветер. Высокие волны вздымались над головой, лодка прыгала на гребнях. Дюжие парни гребли изо всех сил. Сквозь водяные брызги и клочья тумана я увидел переднюю лодку. Она взлетела вверх, на мгновение словно повисла в воздухе, потом нырнула вниз. Мелькнули весла. "Утонули!" — охнул я, но через минуту лодка снова показалась на гребне волны. Теперь мы полетели вниз, да так стремительно, что захолонуло сердце.

Я посмотрел вверх. Над нами светлым пятном плыл месяц. Он тоже напоминал лодку, плавно движущуюся в безбрежном просторе ночи.

Казалось, не будет конца этому жуткому пути. Понемногу я свыкся со страхом. Мысли вернулись к недавнему сну. Сколько раз выходил отец в такие плавания? Сколько раз вел за собой тюленебойцев и рыбаков навстречу опасности?.. Чуть посветлело, ветер тоже немного стих. Меньше стали волны. "Значит, становится мелко", — подумал я, всматриваясь вперед.

— Джигиты, налягте на весла! — торопит Канай.

Он запретил громко разговаривать. Приложив ладонь к уху, капитан то и дело прислушивается к ночи. По его примеру я тоже приложил ладонь к уху. Послышались странные звуки, непохожие на голос моря. Словно бы где-то далеко скулит множество собак. Но откуда в море собаки?

— Слышите? — взволнованно спросил капитан. — Поторапливайтесь. Еще немного.

В голосе капитана слышалось нетерпение. Его охватил охотничий азарт. Джигиты дружно и размашисто гребли. Через несколько минут дно лодки коснулось мели. Тюленебойцы, подняв голенища резиновых сапог, попрыгали в воду. Спрыгнул за ними и я. У всех в руках дубинки. Лодку тащили за собой. Впереди зачернел остров. Люди пошли, окружая его. По мере нашего приближения, голоса, похожие на собачий лай и визг, стали усиливаться. Остров словно бы весь шевелился. Я понял, что это и есть тюлени. Боже ты мой, сколько их много! Меня охватил страх. А вдруг какой-нибудь тюлень набросится на меня? Зубы у них острые, я уже видел, как они перекусывают пополам громадные рыбины. Я посмотрел на джигитов — на их лицах ни тени страха. Наоборот, все охвачены охотничьим азартом. Все торопятся. Становилось мелко, вода была уже по колено.

Наконец дядя Канай скомандовал:

— Начинайте. Отрежьте зверям пути отступления к воде. Чтоб ни один не прорвался, поняли?

Тюленебойцы бросились вперед. Многоголовое чудовище тоже поползло навстречу. Засверкали тысячи глаз, ощетинились кошачьи усы, морды оскалились. Угрожающее рычанье слилось в общий хор. Тюлени двигались на нас сплошной стеной. Я попятился назад.

— Бей, бей! Не пропускай! — крикнул капитан.

Тюлени ползли на меня. Лавиной передвигались лоснящиеся неуклюжие тела. Головы подняты к небу. "Неужели, — промелькнула мысль, — мои удары что-нибудь значат для них?"

— Бей! — снова крикнул дядя Канай. — Чего смотришь?

Прямо на меня двигался темно-серый громадный тюлень. Я размахнулся и ударил его по спине. Зверь вздрогнул и продолжал идти на меня. Я ударил снова.

— Да по морде бей! Эй, сейчас тюлени прорвутся! Идите кто-нибудь на помощь мальчишке! — Капитан, обычно спокойный, был разъярен. Дубинка его мелькала в воздухе, разя налево и направо.

Ко мне подбежал Сартай. Стал рядом, коротко размахнулся дубинкой.

— Бей вот так! — бросил он мне. — По морде, по темени!

Я старался подражать ему. Но стоило увидеть глаза зверей, как опускались руки. Едва ткнул двух-трех тюленей. Они проползли мимо, очутились за моей спиной.

Да бей по-настоящему! — рассердился Сартай. — Так мы пропустим всех. Нельзя, чтоб они почувствовали брешь.

Размахнувшись, я изо всех сил ударил тюленя по голове. Он взревел и уткнулся головой о камни. Вдруг с убитого зверя спрыгнули и стали расползаться в разные стороны маленькие тюленята — бельки. У меня от жалости содрогнулось сердце. Я отвернулся.

— Бей! — закричал Сартай. — Все дело испортишь?

— Не жалей, Болатхан, отродье пергауна, — донесся с другой стороны голос Рахмет-бабая. — Теперь это твоя работа.

Пришлось снова поднять дубинку. На этот раз я бил не по голове, а попытался ударами по пасти поворачивать зверей назад. От ударов Сартая и Рахмет-бабая тюлени сплошной серой массой поползли в середину острова. В воздухе свистели удары дубинок. Джигиты легко расправлялись со зверями. Тут и там уже образовались темные холмы. Охотники продвигались в глубь острова, оставляя за собой десятки и сотни убитых тюленей.