Москаль

Наполнили граненые рюмки, подняли их, и тут, конечно, зазвонил телефон. Абдулла махнул рукой Джовдету, мол, брось, не отвечай, ну их к шайтану. Но тот выпил, большим пальцем свободной руки сковыривая крышку аппарата.

– Да. Ах, господин Мозгалев, это опять вы?

Абдулла скорчил презрительно-свирепую физиономию, и замахал на партнера и пустой рюмкой, и вилкой, гони ты его, урода гяурского.

– Что вы говорите, – продолжал петь Джовдет в трубку, – что, прямо сейчас? Сколько, сколько?! И прямо сейчас?! Вот так прямо. Кэшем? Где мы встретимся? А вы приезжайте сюда. Я вам сейчас расскажу. Нет, один, приезжайте. Один, один, совсем один. Ждем.

– Ты что, Василич! – просвистел Абдулла. – Ведь решили, никаких больше контактов с этим придурком!

– Тихо, Артурчик, что-то мне подсказывает – это может быть интересный номер, – ответил Джовдет.

– Подстава, как в «Сыре».

Джовдет погладил обширную, немного ступенчатую лысину.

– Нет. Чую, нет. Да и потом, на своей территории мы в безопасности. Скажи ребятам, чтобы проследили за подъездными путями. А теперь давай выпьем, он будет через полчаса не раньше.

Два бритоголовых мусульманина родом из Тулы и Туапсе снова разлили водку по рюмкам.

Гондвана

1

При первом осмотре показалось, что работы тут невпроворот, и для того, чтобы превратить развалины старой метеостанции-автобазы в пункт дислокации взвода украинской химзащиты, понадобятся месяцы. Но правильно говориться: глаза боятся – руки делают. Проблему рабочих рук помог решить Рустем, на взаимовыгодной основе. Парням из его кишлака и тех, что он контролировал, сидевшим без работы, весьма понравилась идея заработка практически у стен собственного дома. Хорошего заработка. Патолин привез на вертолете не только подлеченного Кривоплясова и братьев Савушкиных, старинных знакомцев майора, не только рулон колючей проволоки и сорок комплектов натовского обмундирования, но и сумку с деньгами. Загорелые горцы схватились за лопаты, и очень скоро замусоренный лагерь потерял свой заброшенный вид. «Два солдата из стройбата, заменяют экскаватор, и один таджик с лопатой заменяет два солдата», – говорил Бобер, прогуливаясь по стройплощадке.

Выровняли столбы по периметру лагеря, натянули колючку, выгребли из всех построек вонючий мусор, побелили их снаружи и внутри, и стало похоже на то, что тут можно жить. На мачте, воздвигнутой посреди лагеря, вывесили флаг ООН и Украины.

– Кино будете снимать? – спросил Рустем, приехавший проведать друга Юрика Кастуева.

– Ага. Твои парни еще у меня моджахедов сыграют. За отдельную плату.

Рустем улыбался и весело вертел головой.

С приборами Нестора Икаровича поступили почти как с мусором – вытащили наружу из «лаборатории», но он не спорил и не отчаивался, все его мысли были заняты теперь надписями, открытыми ему Тахиром. Он туда, к пещере, переместил все свои научные упования, шансов на по-настоящему эпохальное открытие там было больше. Именно необыкновенная гибкость интеллекта, умение не зацикливаться на одном варианте решения проблемы, способность сделать крутой поворот в ходе опытов, все это делало его истинно свободным ученым. Никаких шор, только мыслей простор, вот был его девиз.

Никто и не возражал, изучение доисторических надписей могло дать человечеству не меньше, чем замеры геометафизических всплесков в месте столкновения древних материков. Кастуев был даже рад, что удаление Нестора Икаровича со стройплощадки произошло без эксцессов. Но обнаружилась и ложка дегтя. Контакты Кляева с Тахиром. Подозревая скрытый конфликт между таджикскими братьями и не желая быть втянутым в него хоть каким-то образом, если конфликт примет горячую форму, Кастуев пытался образумить ученого. Древние надписи это, конечно, очень здорово, но ведь есть и живая, воспаленная современность, чреватая всякими подводными камнями. Восток, он и есть Восток. Станет ли Рустем покровительствовать со своими автоматчиками подозрительному строительству, если узнает, что отсюда подпитываются корни измены в его собственном доме?

Нестор Икарович морщился, бил себя ладонью в чахлую грудь и клялся, что у него с Тахиром исключительно научный контакт. Парень очень любознателен, тянется к свету истинного знания, ум у него живой, хотя характер и горячий.

– Вот видишь, Кляев.

Но эта горячность лежит только в области добычи чистого знания, уверял ученый. Комиссар экспедиции ему не поверил и решил принять свои меры. Поехал с осторожным визитом к Рустему. Провел очень тяжелый разговор. Не хотелось, чтобы то, что он сообщит, выглядело как донос, все же Тахир ему лично и экспедиции в целом ничего плохого не сделал.

– Пойми, я очень ценю твое отношение к нашему делу, и т. д., поэтому хотел бы предупредить, что имеет место такой факт, твой младший брат заводит связи среди моих людей, с непонятной целью. Желательно, чтобы ты, Рустем, знал об этом. Пойми меня правильно.

– Ты думаешь, Тахир замышляет против меня, Юрик?

– Я этого не сказал.

– Но хотел, чтобы я так подумал.

– Я хотел, чтобы ты знал, что я не одобряю такое развитие событий.

Рустем усмехнулся.

– Ты считаешь Тахира опасным?