Москаль

Майор поморщился, оторвал руку с трубкой от уха и помотал ею в воздухе, как бы стряхивая из нее неприятные слова.

– Не вой, не вой, я сказал. Кто напал?! Кто напал, я спрашиваю?! Каким ножом?! О, Господи! Что ты там мелешь?! У какого киоска? Ночью, у киоска Василя пырнули ножом? Не до смерти?! А до чего? Стой, стой, и ты считаешь, что это Дир Сергеевич мстит? Ты понимаешь, что ты говоришь?! Нанял пять байстрюков, они и пырнули твоего Василя?! Не надо по ночам шляться за пивом. Ну да, не пьет! Пусть, не пьет, допустим. Допустим, работает грузчиком. С чего ты решила, что Дир Сергеевич может такое придумать, чтобы нанимать каких-то бандитов с ножами?

Пережидая рыдания Наташи, майор подумал, что вполне достаточно было бы послать парочку ребят, чтобы отбить этому грузчику его здоровую печень. Без всяких ножей. Хотя разве можно что-нибудь определенное сказать про завихрения мстительной хозяйской мысли.

– Он что умирает, что ли? Где рана-то? Врача вызвали? Ладно, я кого-нибудь пришлю. Врача, денег. Все, закрыла рот, все!

Вернувшись на свое место, майор стал смотреть прямо в темечко склоненной Никиной головы. Девушка умело делала вид, что ничего, кроме клавиатуры собственного компьютера, ее не интересует. Мерзкая работа, подумал Елагин. Абсолютно все кажется в мире подозрительным. А то, что этого Василя пырнули, может оказаться полезным. Если это Дир, то вообще радость и счастье. Поллитра молодой хохляцкой крови – этого достаточно, для жертвоприношения на алтарь прекрасного замирения. Значит, кишка у мстителя оказалась тонка, и он удовлетворился ягненком, вместо намечавшейся гекатомбы. И если даже это случайность, то все равно, в жилу! Непременно ввернем в предстоящем разговоре. Не исключено, что «наследник» обрадуется этому боковому руслу и туда изольет свой гнев, кажущийся ему сейчас таким громадным. Только за успех собственного охранного ведомства эту историю выдать не удастся, «наследник» ни за что не поверит, что служба безопасности по собственной инициативе решила за него отомстить.

Марина Валерьевна впорхнула в предбанник с грацией гражданки, только что прошедшей хорошенький сеанс психотерапии. Впрочем, ни Елагину, ни Патолину об этой стороне жизни заместительницы ничего не было известно, они просто с тихим недоумением созерцали зрелище столь объемистой и столь счастливой дамы.

– А что Дир Сергеевич?

– Како-ой Дир Серге-евич?! – отворилась дверь из коридора в предбанник, и в проеме возник «наследник» в шубе из крашеной ламы, в красной шляпе с широченными полями, как у римского папы. Все это было густо осыпано пушистым, на глазах тающим снегом. Он был не один. Его держала под руку крупная, на голову выше, девица. Трудно было так сразу сказать, какого она поведения, но явно вызывающего вида. Если идти снизу вверх: сапоги сорок первого размера на десятисантиметровых острых каблуках, мощные, мускулистые икры-бедра. Юбка – условность. Летчицкая, кожаная куртка, схваченная на талии маленьким висячим замком. Рвущаяся сквозь куртку грудь. Копна рыжих волос под снежной изморосью. Губы, как у объевшегося вампира.

– Дорогу, я веду новую рубрику! – крикнул Дир Сергеевич, и они с «рубрикой» стремительно проследовали в кабинет как будто танцевали танго.

– Это Наташа, – тихо пояснила Ника присутствующим, – она будет у нас заниматься рубрикой «Антинародные сказки».

Марина Валерьевна негромко и презрительно фыркнула.

– Зима, – сказал майор, неизвестно что имея в виду.

– Да, – зачем-то подтвердил Патолин.

Из кабинета послышался женский смех. Того особенного характера, который производится отнюдь не в ответ на остроумную или начальническую шутку.

Марина Валерьевна фыркнула еще раз и ушла к себе.

– Как ей психотерапевта – так можно, а как Диру Сергеевичу – так стыдно, – выдала ей вслед Ника не всем понятную и немного неприязненную фразу.

Елагин с помощником переглянулись. Секретарша им пояснила:

– Да вы ничего не думайте. Они ничего не делают. Дир Сергеевич ее просто щекочет кисточкой из косметички.

– А ее правда зовут Наташа? – спросил Елагин.

– Да, – вздохнула Ника.

Не прошло и десяти минут, как смех и громкие придыхания прекратились. Раскрасневшаяся от имитационных усилий «сотрудница» вышла из кабинета и, сказав секретарше, «я буду у себя в кабинете», уцокала по коридору, даже не взглянув на Елагина и его человека.

Ника снова вздохнула и кивнула им.

– Входите.

Патолина «наследник» с порога отправил обратно в предбанник. Майор попробовал возражать, мол, звали ведь обоих.

– А ну его! – махнул рукой хозяин кабинета. – Мне он не нравится.

На диване лежала мокрая лама, рядом с мокрой кожаной курткой, так, словно они продолжали имитировать хозяйский секс.

– Садись, Саша, садись. Доложи, если чего-нибудь хочется доложить.

Елагин рассказал о киевских гонках.

– Бурда, этот мышонок, сбежал?!

– Да, – развел руками майор.

– Врешь. Не верю. Зачем ему это?! Ты меня путаешь негодник. Ты, наверно, думаешь, что мне можно впарить тебе любую репу. Ты решил, что у меня потек чердак, после этой официантки и теперь со мной можно делать все что захочется.

– Да нет.