Москаль

– Помни, у тебя уже меньше пятисот часов.

– Дир Сергеевич, сейчас не до этого, Клаун пытался покончить с собой, Кечин и Катанян исчезли.

– Что значит, исчезли?

– Никто не знает, где они. Клаун наглотался своих лекарств, и его еле откачали. Даже еще и не совсем откачали. Он ничего не говорит, не может ничего объяснить.

– Ты думаешь, это как-то связано с делом Аскольда?

Елагин покрутил свободным пальцем у виска, Патолин охотно кивнул.

– А с чем же еще?! На ворах загорелись шапки. Я думаю, нам надо все силы бросить на раскручивание этого дела. Я уже распорядился оставить людей у палаты Клауна. Если кто-то захочет, чтобы он замолчал навсегда…

– Это все хорошо, Саша. Но ты напрасно думаешь, что вся эта суета и директорская беготня снимают с тебя главную обязанность, то ошибаешься.

Физиономия майора исказилась.

– Я не могу разорваться.

– Учись! А лучше брось ты этих самоубийц или поручи помощнику. У него телефон работает в отличие от твоего. Рыбаку поручи. Это дело простое, техническое, незачем тратить на него всю твою изобретательность. Никаких возражений я не принимаю. Мне нужны тридцать хохляцких трупов к первому числу. Все. Отбой!

Возвращая трубку Патолину, Елагин длинно и отвратительно выругался.

– Совсем с ума сошел, да, Александр Иванович?

– Нет, думаю, нет. Он явно не хочет, чтобы мы раскрутили дело Аскольда, и, когда конец замаячил, он стал давить. Пусть теперь мне кто-нибудь скажет, что Дир не виноват в исчезновении брата! Ну что ж, хочет – устроим! Бойню номер пять. Будет ему пленка. Ищи, Патолин, площадку на юге, что-нибудь пустынное, гористое, под Северный Ирак, вызванивай Танкреда. Ищи, Игорь!

– Я только сомневаюсь – что нам даст эта инсценировка? На телевидение ее не возьмут, выяснить, что это подделка – раз плюнуть.

– Да, плевать! На телевидение как раз возьмут. А то, что очень скоро выяснится, что это лажа, не важно. Скандал, крик будет. Всем именно этого хочется. Время мы выиграем, я найду Аскольда. Живого или мертвого. Три недели, это много. А то, что Митя поймет, что я его в очередной раз обманул, меня через месяц уже не будет волновать.

Патолин кивнул.

– Вы очень плохо выглядите.

– Я и чувствую себя очень плохо. Трясет, ломает.

– Грипп?

– Только этого мне сейчас… наверно, грипп.

– Вот, выпейте?

Елагин повертел в руках маленькую капсулу. Открыл, высыпал на ладонь кучку мелких крупинок.

– Гомеопатия. Вытяжка из печени барбарийской утки. Рассосите – и в постель.

– Гомеопатия, от гриппа? Не верю я во все это!

Наглотавшись утиного лекарства, подкрепив его двумя таблетками аспирина, начальник службы безопасности забрался под одеяло и попал в объятия страшного колотуна. Измерил температуру – 39, 3. Ничего себе. От аспирина прошиб чудовищный пот, лежа в его луже, Елагин опять подвергся телефонной атаке. Звонил Кастуев с Памира. С сообщениями такой степени неважности, что майор даже заскулил. Оказывается, этот дуб Кляев ведет себя по-дурацки, зачем-то заигрывает с младшим братом тамошнего авторитета Рустема, и это может плохо кончиться. Восток – дело все же тонкое. Приходится сидеть на заброшенной автобазе в горах, вокруг ни души на тридцать верст. Река, снеговые вершины и все. Хоть ты ему, Кляеву, скажи что-нибудь, Саша! Оружия нет, в случае чего и отбиться нечем. А места чудесные. Лагерь стоит на берегу реки, очень быстрой холодной реки, и горы такие высокие, и вершины похожи на облака, неподвижные белые облака. Воздух такой, что когда шепчешь, кажется, что вершины слышат этот шепот, а ночью бывает серьезный морозец, звезды висят так низко, что невольно пригибаешься, чтобы не уколоться, и пар от дыхания не рассеивается полчаса и кажется туманностью между привычными созвездиями. А утром снова искрится на солнце река, перекатывая свои камни, причем все с разной скоростью. Большие медленно, те, что с кулак, быстрее, а мелкую гальку со скоростью летящей воды. Но сколько камней ни уносилось водою, их меньше не становится, потому что на их место являются из верховий новые. Кляев, ученый Кляев, Нестор Икарович, говорит, что река ему напоминает действующую модель электрического провода под током, сколько бы электронов не пронеслось по нему, он остается всегда полон ими. Дальше уже пошел настоящий, бесформенный бред, и сознание начальника службы безопасности потонуло в нем. Может, и к лучшему.

Утром Елагин проснулся с абсолютно ясной головой, хотя и слабыми членами. Тут же вытребовал себе звонком помощника.

– Что ты мне дал вчера, Игорь?

– А, это, запоминайте, а лучше запишите – оциллококцинум.

– Ладно, наверно, у меня был не грипп, просто сильная простуда, да еще нервы. Не в этом дело.

– Я слушаю.

– Крым отменяется. Полетишь в Таджикистан.

– Куда?

– Вот именно. Записывай телефоны. Кастуев, Бобер, братья Савушкины, они уже в курсе, помогут.

Синай

1