Московия при Иване Грозном. Свидетельства немца – царского опричника

Когда служанку привели в суд, она рассказала все верно и правдиво. Старший князь Василий Темкин спросил служанку: «Правда ли, что твой хозяин хотел убежать от великого князя?» Служанка взяла распятие, как полагалось, и ответила: «Клянусь Святым крестом, нет». Тогда все судейские и князья покраснели со стыда и пожалели о моих деньгах. Благодаря свидетельству служанки я выиграл дело. Татарин надеялся оттягать у меня имение, но после ответа служанки он проиграл. А меня оправдали. Однако если бы служанка сказала, что не знает, за этим последовали бы пытки, и я бы пропал.

Татарина посадили в тюрьму. А я поехал в свое имение, забрал мужа служанки и привез его в суд. Его тоже спросили, и он ответил: «Нет». Поскольку был уже вечер, бояре велели привести из тюрьмы татарина и сказали, что он должен рассказать правду. Тогда, увидев в суде тюремщика, он признался, что все это неправда. Он написал на меня навет за то, что я велел его так сильно выпороть. На судебном дворе стояли наготове служивые люди с фонарями, на лошадях и пешие. Если бы татарин подтвердил свое обвинение, они схватили бы меня ночью в моем доме и увели. На следующее утро я снова предстал перед большими людьми в опричном суде. «Вот твой слуга», – сказал мне дьяк. Теперь я имел право забрать его и убить. Я ответил дьяку Осипу Ильину: «Такой слуга мне не нужен».

Но потом мои люди стали просить меня простить его, я так и поступил и снова взял его к себе. Иначе ему пришлось бы оставаться в тюрьме и есть лепешки, потому что бояре не могли выпустить его без моего разрешения. Когда он снова оказался у меня и увидел, что я ни в чем ему не доверяю, снова отрекся от меня и намекнул, что хочет пожаловаться на меня великому князю и сказать, будто бояре оправдали меня, поскольку я дал им денег. При мне постоянно пребывали двое детей боярских[68]: Невежа и его брат Тешата, который и рассказал мне об этом. Тогда я, недолго думая, вышвырнул татарина за дверь. Вскоре после этого он [и еще один] были пойманы на воровстве. Его забили до смерти батогами, а потом сбросили в реку. Товарищу его удалось сбежать из тюрьмы.

Мне снова стали доносить, что служанка много у меня ворует. У меня был слуга, ливонец по имени Андрей, который пришел в Москву с одним поляком. Я поставил его на место служанки. Потом, когда я увидел, что он ведет себя неподобающе, снова заменил его на служанку. Тогда он попытался осуществить коварный план. Украв мою печать, он написал моему управляющему Ладое письмо, где говорилось: «Ладое, дай Андрею шесть самых лучших лошадей. Мне надо быстро доехать в одно место». В письме не было моей подписи, но управляющий не стал читать его внимательно. Поэтому он дал Андрею шесть лошадей и мальчишку-конюха. [Андрей] взял лошадей и отвел их на двор к поляку. Поляк получил лошадей и прогнал Андрея прочь. Узнав об этом, я спросил через Иоганна Таубе, что он думает делать. Увидев, что мы с Иоганном Таубе заодно, он отдал мне столько своих лошадей, что я остался доволен. Этот слуга [Андрей] умер на пустом дворе во время чумы и был съеден собаками.

Когда великий князь с опричниками грабил свою собственную землю, города и деревни, бил и душил и пленников, и врагов, происходило это так. Наготове держали несколько тысяч возниц с лошадьми и санями. По дороге они очень разыгрались…[69] Им велели забирать все сундуки, лари и все добро из Великого Новгорода и свозить в монастырь за городской чертой. Там все сваливали в одну кучу и охраняли, чтобы никто не мог ничего утащить. Все должны были поделить поровну, но этого не случилось. Увидев это, я решил не ехать дальше с великим князем.

Как-то раз, когда великий князь пошел на Псков, несколько купцов из Холмогор попросили у меня помощи. У них было много тюков с соболями, и они опасались, что их отберут. На всех дорогах стояли заставы, поэтому они хотели заключить сделку. «Господин, купи наших соболей», – сказали они. «Дай нам за них сколько захочешь». – «У меня нет при себе денег», – отвечал я. «Дай нам расписку, – сказали они, – мы получим от тебя плату в твоем доме в Москве». Я мог бы взять этих соболей и без денег. Но я не сделал этого, потому что Петр Вислоухий из Пустозерска, который каждый год собирал с самоедов дань соболями, был моим добрым другом, и у меня водились с ним кое-какие дела. Я отверг их предложение, и они поехали в Англию другой дорогой.

Тогда я стал набирать к себе много слуг, особенно из той челяди, что были наги и босы. Я одевал и обувал их, и им это нравилось. Потом я отправился в свой собственный поход. Эти слуги были верны мне. Если они ловили человека из монастыря, какого-то дома или церкви, они любезно спрашивали у него, где лежат деньги, а [когда брали кого-то из] другого места, то спрашивали, где есть хорошие лошади. Если пленный не хотел отвечать добром, они хватали его и пытали, пока он не скажет. Так они добывали для меня деньги и добро.