Московская стена

Нужно торопиться. Эти слова Ворона подтолкнули его туда, куда он сам, наверное, никогда бы не шагнул. Нужно торопиться. Лукин резко встал, случайно уронив стул, на котором сидел. План окончательно оформился в его голове. Жестокий, даже бесчеловечный, ужаснувший в первый момент самого Лукина. Но закрывающий все вопросы, а значит единственно верный.

– Пойдемте. Я хочу взглянуть на это.

Они торопливо вышли из палатки, разбитой почти вплотную к бетонному молу, и, прихватив с собой двух солдат, отправились в сторону дороги, где Ворон оставил грузовик. Там Лукин легко, по-обезьяньи, забрался вслед за Вороном в кузов и долго, минут десять разглядывал висящую в вакууме за толстенным стеклом голубую каплю плазмы. Думал опять о своем, не слушая разглагольствования Ворона по поводу грядущего мирового технологического господства. Физик, а заодно и его нелогичный, невозможный мир все-таки обречены проиграть несмотря на все благоволение высших сил. Он сделает всего лишь один ход – и партия за ним. Попросит Генерала отвезти эту штуку обратно и оставить ее поближе к поселку. Погибнут несколько тысяч человек? Что ж, за последние годы сгинули миллионы. Они даже не повлияют на статистику. Да и кто вообще доказал, что эти тысячи реальны? Фотографии с самолета? Там были здания, поля, несколько автомобилей. Все. Нельзя принимать важные решения, основываясь на догадках… Что до Ворона, то сразу было ясно – они не сработаются. Теперь вот убедился в этом сам.

– Подождите меня здесь, – сказал Лукин командиру после того, как они спустились из грузовика. – Мне нужно дать одно поручение солдатам.

Что-то в его тоне зацепило Ворона. А может, не понравился последний взгляд ледяных глаз, который Лукин бросил на командира, отворачиваясь в сторону. Ворон пристально следил за каждым шагом, за каждым жестом Лукина, отошедшего от него метров на тридцать и тихо беседовавшего с двумя спецназовцами. Цепочка жестов, хотя и едва уловимых, не вызывала сомнений в конечном замысле. Сначала Лукин показал на Ворона, потом кивнул в сторону леса. Солдаты тут же подобрались. Двинулись в его сторону, напоминая двух получивших команду бультерьеров. Внутри еще жила надежда, что померещилось. Надежда умерла, когда один из спецназовцев, глядя в сторону, натянуто сказал:

– Пойдем в лагерь тебя отведем. Поспишь, пожрешь чего-нибудь. Голодный, наверное, да?

Кивнув головой, Ворон спокойно ответил:

– Голодный. А где у вас лагерь-то?

– Да вот там, – неопределенно махнул парень в сторону леса. – Там, за деревьями.

Кобуру с пистолетом, из которого прострелил он руку Кольке, отобрали у Ворона при обыске. В общем, сам себя подвел под монастырь. Но страшно не было. Накатила прежняя бесшабашная дурь, которая охватывала командира в самые безнадежные моменты.

– За деревьями? – показал он в улыбке желтые, как у собаки, зубы. – Хорошо. Сейчас свое шмотье из кабины заберу и пойдем.

Сыграл дурачка Ворон мастерски. Те, кто должен был его убить, почувствовали неладное слишком поздно. В тот момент, когда, глухо взревев, завелся мотор. Едва грузовик тронулся с места, запоздало вытащили пистолеты, дали несколько выстрелов по кабине. Командиру повезло, стрелявшие стояли с другой стороны, пули только изуродовали дверь.

– В кузов не стрелять! Там мощная бомба! – с ужасом заорал где-то на заднем плане невидимый Ворону Лукин.

Снова широко улыбнувшись, Ворон вдавил педаль газа в пол. Он был свободен, но ему некуда было бежать.

«Они мертвые, – вспомнил вдруг командир слова Кольки, сказанные перед расставанием. – Те, к кому ты едешь».

«Нет, еще не мертвые, – мысленно поправил он Кольку. – Еще нет. Но вот сейчас будут».

Рычащий, болтающийся на грунтовке из стороны в сторону грузовик вылетел на бетонный мол, сбивая и круша на пути все подряд. Здесь, на пристани, немного поодаль от пришвартованного сухогруза, находилась та точка, куда Ворон гнал машину. Он неосознанно приметил ее, еще когда его вели в палатку на встречу с Лукиным. Раскрашенный в грязно-серый цвет вертолет и сложенные рядом цистерны с горючим. Когда до вертолета оставалось метров сто, Ворон осознал, что жить ему от силы пару секунд.

– Мертвые… будут мертвые, – пробормотал зачем-то, потом с силой зажмурился.

Через день на столе еврокомиссара Кнелла появилась фотография еще одного кратера в сибирской тайге.

Эпилог