Московская стена

Но к началу последней недели марта все эстетские мечты развеялись как цветной дым. Причиной стало полученное спецпочтой из Берлина досье на Боссю и Свенссона, запрошенное интереса ради по совету посланника канцлера. Коротенькая выписка из файлов с уровнем секретности «В» в самом деле многое проясняла в этой мутной истории с взорванным партизанами газопроводом. Свенссон и Боссю были геями, знали друг друга еще до поездки в Москву, долго состояли в близких отношениях, пусть и не всегда регулярных. Гомосексуализм после смены режима не попал под официальные запреты, но подобные связи в среде высшего руководства выглядели бы для накачанной пропагандой публики как позорное пятно на репутации Партии спасения Европы. Та взобралась на вершины власти среди прочего с лозунгом «естественной борьбы» с миграцией: через увеличение рождаемости «коренного населения». В условиях дефицита и карточной системы эта политика, как ни странно, отлично работала. Новый ребенок в семье начинал сразу же получать такой же паек, как и взрослые. Канцлер не раз повторял: у находившихся прежде у власти бюрократов был коммерческий интерес в низкой рождаемости в Европе. «Мы имеем доказательства связей прогнившей старой политической системы и мафии, которая с начала двадцатого столетия нелегально ввезла в Европу около тридцати миллионов мигрантов. Низкая рождаемость и сокращение собственного населения были одним из оправданий, позволявших закрывать глаза на это нашествие. Они, тем временем, получали процент с каждого мигранта. Включая тех, кто заплатил и утонул потом в Средиземном море». Любое реальное расследование возможной утечки информации, даже если не впадать в конспирологию по поводу помощницы губернатора, грозит обернуться громким политическим скандалом. Но без конспирологии, похоже, не обойтись. Слишком уж хорошо складывается пазл.

Голдстону, быстро пробежавшему глазами листок с досье, сразу поплохело. Тяжесть внутри даже заставила присесть на край кровати. Лицо Симы, нестандартное в каждой своей черточке, было напечатано на второй, воображаемой странице депеши из Берлина. Сразу нашлись ответы на все вопросы, что осаждали мозг после поездки в монастырь. В конце концов, неважно, рассказала она или нет о нем этому самому Ворону, организовавшему засаду на шоссе… А важно, к примеру, хотя бы изредка видеться с ней. Слышать ее голос. Задавать глупые вопросы о русской истории. Если оставить все как есть, этого точно не будет. Надо вытаскивать Симу отсюда. Он позвонит ей завтра утром, договорится о встрече и убедит как можно скорее уехать из Москвы в Берлин.

* * *

Новый день начался совсем не так, как предполагал Голдстон. Еще до рассвета, сквозь сон, насторожил звук того, как передвигается патруль по кремлевской мостовой. Раньше это было спокойное, уверенное в себе, мерное «топ-топ, топ-топ». Теперь же нервное и частое – «топ-топ-топ, топ-топ-топ». Он еще не успел задаться вопросом, что же это значит, как телефон спецсвязи, точно так же беспокойно завибрировав, донес до него ответ, присланный из Берлина Кнеллом. «Боссю убит. Ты в курсе? Что за ад у вас там происходит?». Первая, наполовину бессознательная мысль Голдстона была скорее радостной: у Симы теперь есть повод немедленно уехать отсюда. Потом он вспомнил о досье, и тело быстро налилось не проходящим дурным предчувствием.

Ровно в девять раздался стук в дверь. Тот самый, по которому легко можно определить, кто именно находится за дверью. Офицеры службы безопасности, сразу двое. Они даже не сказали «Доброе утро». Наверное понимали, что прозвучит неуместно.

– Штабс-капитан, вас ожидает оберст Свенссон. Прямо сейчас.

Не задав ни единого вопроса, Голдстон пошел за людьми в черном. В коридорах штаба правил бал тот самый тревожный топоток, что разбудил его сегодня с утра. Туда-обратно носились с озабоченными лицами армейские и люди из службы безопасности. Голдстон случайно поймал обрывок разговора:

– Кто еще замешан?

– Пока неясно.

– Свенссон обнаружит сеть заговора где угодно. Даже там, где ее никогда не было. Он знает, как допрашивать.

– Да, в последнее время совсем с катушек съехал.

В приемной начальника службы безопасности сидели в ожидании пять или шесть человек. Вид у всех был подавленный. Голдстона пропустили без очереди.

Едва взглянув на Свенссона, Голдстон поразился его невероятному преображению. Еще недавно бесцветный, похожий на заполненную водой двухметровую амебу, тот словно нанес на лицо грим – столь заметно проступили на нем незаметные прежде черты. Он явно был возбужден, взбудоражен до легкого нервного тика, из-за которого время от времени его левый глаз доверительно подмигивал Голдстону. Изменилась и манера говорить. Тон стал до неприличия панибратским. Могло возникнуть впечатление, что Свенссон, несмотря на ранний час, изрядно пьян. Прежняя театральная маскировка переродилась в откровенный гротеск.

– Штабс-капитан, вы уже в курсе? Бедняга Боссю! Героически отдал свою жизнь за процветание Европы!