Московская стена

Рука заметно дрожала, когда он передал Быкову то, из-за чего Кнелл отправил его в Москву. В бесконечном море деревьев – почти идеально круглый гигантский кратер. Около ста квадратных километров. Никакой воронки. Только легионы поваленных деревьев, симметрично, веером раскиданные от центра. По лицу Быкова, едва тот глянул на фотографию, пробежало какое-то непростое выражение. Голдстон ухватил его, но прочитать не смог.

– Считаете, я способен прояснить, что же такое сумел сфотографировать ваш спутник?

Голдстон хорошо понимал – его тезисы не оглушат убедительностью. Поведать ему особенно нечего.

– Вы разве не об этом собирались рассказать Лукину?

– Думаете, он тоже интересуется астрономией?

– Давайте говорить серьезно. Зачем вы добивались встречи с ним? Что хотели предложить?

Быков посопел напряжно. Скорее всего, у него не было даже никакой легенды на этот случай.

– Искал работу. По специальности. Надоело торговать куриными окорочками.

– А что вы искали в тайге? Тоже работу?

– В тайге?

– Да. Судя по докладу сибирских спецслужб, вы провели там довольно долгое время…

– Ах, да. Был на рыбалке. И заблудился. Представляете? Еле выбрался. Комары меня чуть не сглодали живьем…

Околесица, которую нес физик, только убеждала Голдстона в том, что он что-то знает. Но одних подозрений мало, подозрения были уже тогда, когда Голдстон летел сюда.

– Знаете, что странно? Когда-то неподалеку – по меркам Сибири конечно – располагался советский секретный научный городок, отсутствовавший на официальных картах. В документах британской разведки он проходил под названием «Шангри-Ла»…

Быков вздрогнул. Кажется, от удивления.

– Что?

– Шангри-Ла. Вымышленная идеальная страна из романа Джеймса Хилтона[24]. На Западе долго ломали голову над тем, зачем его построили в такой глуши, две тысячи километров до ближайшего областного центра. В начале девяностых один из российских физиков-эмигрантов обмолвился: якобы там проводили опыты по получению антиматерии. Потому, мол, и забрались в такую глухомань. Оборудование доставляли на баржах к специально построенной в тайге пристани, а потом по проложенной через лес железнодорожной ветке везли к месту назначения. Тогда к этим рассказам отнеслись со скепсисом. Позже интерес увял сам собой, так городок выглядел уже полностью заброшенным.

Быков ухмыльнулся. Едкая улыбка не сулила ничего хорошего.

– Какие только байки не рассказывали у нас в институте про советские военные проекты.

– Дело в том, что сейчас этот научный городок, похоже, снова обитаем.

– Да что вы говорите?

– Именно. Более того, он разросся в размерах.

– Наконец-то я уловил вашу логику. Вы намекаете, что я прибыл в Новосибирск из… Шангри-Ла? Занятно, очень занятно!

Голдстон почувствовал, как от панической атаки начинают неметь пальцы. Он выложил почти все, что удалось накопать аналитикам. Снова заговорил, но голос предательски раскрывал страх перед надвигающимся фиаско. Фальшиво карабкался вверх, беспомощно срывался оттуда, а еще звучал чересчур заигрывающе.

– Давайте поговорим о вас. После окончания МФТИ в Долгопрудном вы работали в Институте ядерной физики в Новосибирске, занимались исследованиями на электронно-позитронном коллайдере. А потом куда-то бесследно исчезли. На целых двадцать лет. Вы даже не получили новый российский паспорт – у вас остался старый, советский.

В глазах Быкова – только легкое удивление по тому поводу, что кто-то мог отследить перемещения столь незначительной фигуры, как он. Вот и все успехи. Горло холодеет как от ментола. Голдстон уже почти ненавидит этого глыбочеловека, которого нельзя ничем пронять, сдвинуть с места. Неужели просить о помощи «специалистов» Свенссона? Господи, как омерзительны дилеммы, где нужно спасать кого-то, жертвуя другими…

– А что же со взрывом? – вдруг с любопытством спросил сам физик. – Что-то есть кроме снимка?

Голдстон поспешно ответил:

– На первый взгляд выглядит как ядерный взрыв, проведенный на небольшой высоте. Но на второй все сложнее. Пробы воздуха показали отсутствие продуктов радиоактивного распада. Газа…

Быков подсказал с каменным лицом:

– Ксенона-133.

– Да. Согласитесь, тогда логичен вопрос – что же такое взорвалось в тайге?

Физик пожал плечами:

– Ваш ответ – антиматерия, разработанная в таежном бункере советскими академиками, открывшими заодно секрет вечной жизни?

Захотелось выматериться и стукнуть кулаком по столу. Даже схватить стул и со всей силы грохнуть его на пол. Но Голдстон лишь осторожно возразил:

– Мы рассматривали самые разные варианты. Может быть, вы предложите свой?

Пожалуй, впервые за время их знакомства Голдстон слышал, как Быков смеется – почти неслышно, мерно, словно механизм. Подрагивая всем своим грузным телом и выдавая наружу странные звуки, происхождение которых с закрытыми глазами определить было бы крайне затруднительно. Что-то вроде тугого, резинового «ы, ы, ы».

– Над чем вы так потешаетесь? – смутился Голдстон, пытаясь вернуться назад и пересмотреть разговор со стороны.