Московские стрельцы второй половины XVII – начала XVIII века. «Из самопалов стрелять ловки»

А. В. Чернов провел анализ фактов деятельности В. В. Голицына и его военной реформы[539]. В отличие от Соловьева, Чернов считал главным достижением Голицына военно-окружную реформу, введение разрядов. Также Чернов повторял тезис Соловьева о важности попытки реформы поместной конницы. Что касается московских стрельцов, то «отрицательной стороной реформы было сохранение московских стрельцов, всем своим существом связанных со старой организацией войска. Распределение стрельцов по разрядам ухудшило экономическое и правовое положение стрельцов, а также состав войска, так как остатки старой военной организации проникли во все составные части войска…»[540]. Исследователь видел в московских стрельцах только «полицейскую силу»[541]. Нельзя не обратить внимание на схожесть аргументации Чернова и Соловьева, хотя авторов разделяет более полувека. В обоих случаях московские стрельцы однозначно заслужили негативную оценку только за то, что принадлежали к «старому строю». Никаких иных обоснований не приводится. Чернов полностью игнорировал данные того же Гордона о Чигиринских кампаниях, не говоря уже об обильном актовом материале, относящемся к различным сторонам существования московского стрелецкого корпуса.

Точка зрения Чернова в отношении голицынских реформ и московских стрельцов на долгие годы стала канонической, как ранее позиция Соловьева. Ярким подтверждением этого являются утверждения Н.И. Павленко, такие, как: «В последней трети XVII в. стрелецкое войско по своему устройству, обучению, вооружению, а также укладу жизни являло собой анахронизм…»[542], или «стрелецкое войско отличалось низкой боеспособностью…»[543]. Никаких доказательств этих тезисов исследователь не привел. Интересно, что Павленко не видел разницы между личным составом московских стрелецких приказов и собственно стрелецким сословием.

Таким образом, реформы князя В. В. Голицына всеми без исключения были признаны прогрессивными, а московские стрельцы – анахронизмом.

А. П. Богданов считал автором военной реформы лично царя Федора Алексеевича: «Освободив страну от реальной военной опасности, царь решительно осуществил военно-окружную реформу, ликвидировав дворянское ополчение и окрестьянившихся драгун, введя обязательную военную службу в регулярных полках и доведя их численность (без Сибири) до 135 тыс. человек (43908 рейтар, 76158 солдат и стрельцов, 14865 казаков). Летом 1680 г. новый главнокомандующий В. В. Голицын вывел на рубежи почти 130 тыс. русских ратников, которых поддерживали 50 тыс. казаков Самойловича…»[544]. Очевидно, Богданов придерживался точки зрения, идеализирующей царя Федора Алексеевича как правителя государства, иначе не допустил бы явные фактические ошибки: реформу проводил все-таки не царь, а князь Голицын, дворянскую конницу не ликвидировали, а реформировали, попытавшись придать ей некоторые черты рейтар, регулярными кавалерийскими частями дворянские сотни даже после голицынской реформы назвать нельзя. Наиболее близкой была бы параллель с ордонансовыми ротами бургундских или французских жандармов XV в., что является темой отдельного исследования. Тем не менее А. П. Богданов высказал решительное одобрение голицынской реформе, не выделяясь из общей историографической традиции.

Не вдаваясь в историографические подробности споров вокруг самих реформ Голицына, целесообразно акцентировать внимание на той части военной реформы, которая непосредственно касалась московских стрелецких приказов.

Вызывает удивление тот факт, что в восстании 1682 г. участвовали те же самые стрельцы, которые сражались в Чигиринских походах и показали себя стойкими и дисциплинированными воинами. Н. И. Павленко утверждал, что к 1682 г. московские стрельцы окончательно разложились и утратили боеспособность под влиянием своих «ремесел и промыслов»[545]. Разница между 1677-78 гг. и 1682 г. составляет четыре года. А от 1671-72 гг. до 1677-78 гг. прошло целых пять лет, и победители Разина стали победителями султанских войск, ничуть не утратив своей боеспособности. При этом они владели и ремеслами, и промыслами, и активно пользовались своими привилегиями. Но в пятилетием промежутке не было никаких радикальных перемен в жизни корпуса. А в 1678–1682 гг. такие перемены были. Причины восстания кроются именно в военной реформе В. В. Голицына.

Согласно общему плану военных реформ, было унифицировано денежное довольствие частей постоянного состава, в частности, регулярной пехоты. Все виды довольствия, а именно денежное, хлебное и суконное жалованье, выплачивавшееся московским стрельцам ранее, были заменены на обязательное наделение стрельцов земельными наделами.