Московские стрельцы второй половины XVII – начала XVIII века. «Из самопалов стрелять ловки»

Более того, ведущие полководцы Западной Европы времен Тридцатилетней войны (Густав II Адольф, Валленштейн, Тилли и т. д.) отводили пехоте на поле сражения второстепенную роль. По нормам голландской, испанской и шведской тактики пехотные части служили своего рода живыми фортами для прикрытия пушек и, главное, действий кавалерии. Польские военачальники Тринадцатилетней войны (Стефан Чарнецкий, Лев Сапега и т. д.) также делали ставку на кавалерию. Пехота считалась расходным материалом, необходимым для огневого прикрытия, взятия укрепленных позиций и т. п. задач. Полководцы Священной Римской империи второй половины XVII в. (Р. Монтекукколи, принц Евгений Савойский), которым еще только предстояло прославиться в войнах с Османской империей, будут учитывать все возраставшую роль пехоты на поле боя. Князь Голицын, очевидно, старался двигаться в общем направлении европейской военной мысли и проигнорировал турецкий военный опыт, при котором основой полевой армии являлись не отряды феодальной конницы, а пехота регулярного султанского корпуса капы-кулу – янычары и артиллерия – топчу-оджагы. Точно так же Голицын пренебрег и всем багажом отечественного военного опыта, накопленного за столетие войн со Швецией, Речью Посполитой и Крымом. Князь, стремившийся создать в России профессиональную и дешевую для государства дворянскую служилую кавалерию европейского типа, не счел достойными внимания проблемы русской профессиональной пехоты и сложившуюся в результате Тринадцатилетней войны практику.

Картуш с изображением двух стрельцов из альбома Эрика Пальмквиста. (С. Летин. XVII столетие. Стрелец//Империя Истории, № 2/2002. С. 17.)

Как указывалось выше, московские стрельцы потеряли по реформе 1680 г. свой статус, т. к. были отменены звания «старого строя», составлявшие не просто предмет корпоративной гордости, но являвшиеся сословным маркером. Также стрельцы потеряли привилегии и часть жалованья, взамен получив земельные наделы и абсолютное непонимание своего места в новой картине Российского государства. Прежнее положение в обществе было нарушено. Стрельцы по новым законам должны были платить тягло, что обесценивало всю их службу. Раньше освобождение от тягла поднимало стрельцов как служилых людей «по прибору» до уровня дворян, служилых людей «по отечеству», которые также не платили тягло. Считалось, что дворяне свои налоги платят кровью на поле боя. Стрельцы, таким образом, становились причастны к высшему сословию государства. С введением тягла для московских стрельцов они теряли статус элиты и становились обычными городовыми стрельцами. Аноблирование солдат в стрельцы, таким образом, также полностью теряло смысл.

Царь, экономическая, политическая, моральная константа московских стрельцов, умер, не оставив прямого наследника. Трон, который по праву должен был бы принадлежать старшему в роду, оказался разделен между младшим и старшим царевичами, а государством стремилась править женщина. Мир перевернулся, и стрельцы, выждав момент, решили силой выбить себе место в новом мире или хотя бы попытаться вернуть старые привилегии. В данном случае не стоит забывать, что в указанное время в некоторых московских стрелецких приказах бытовали сильные симпатии к раскольникам. Сам факт появления раскольников среди московских стрельцов является показательным, т. к. стрельцы никогда не выступали против царя. Раскол же, устами своего вероучителя Аввакума, прямо называл царя «антихристовым рогом» наряду с патриархом. Таким образом, становой хребет боеспособности московского стрелецкого корпуса – безусловная верность присяге – становился тягчайшим грехом.

В результате просчетов В. В. Голицына необходимая московским стрельцам и всей русской пехоте реформа превратилась в причину восстания. Неудачные действия князя привели к тому, что московский стрелецкий корпус потерял свою мобильность, но приобрел землю, т. е. перестал зависеть от государства. Полноценная реформа русской пехоты была осуществлена позднее, Петром I, причем в несколько этапов.

2. Восстание 1682 г

27 апреля 1682 г. московские стрельцы приказа Александра Карандеева «учинились сильны и креста не целовали…» провозглашенному царем Петру I[547]. Стрельцов уговорили присягнуть, но необычайно интересен сам факт подобного неподчинения.

А. Карандеев был заслуженным стрелецким офицером, неплохо проявившим себя еще во время подавления восстания Степана Разина, был ранен в бою под Цивильском. В 1671 г. Карандеев был повышен, ему сохранили прежний чин, но перевели из 16-го приказа в 14-й. В дальнейшем полуголова стал головой этого приказа и хорошо показал себя во 2-м Чигиринском походе. После войны Карандеев получил новое повышение и стал головой уже Стремянного приказа, сменив Я. Лутохина.