Московские стрельцы второй половины XVII – начала XVIII века. «Из самопалов стрелять ловки»

Стрельцы выступали за свое новое место в новом мире. Впервые за весь XVII в. московские стрелецкие приказы выдвинули политические требования и выступали не столько от своего имени, сколько от имени своего сословия, точнее, своей касты внутри этого сословия. В этой связи необычайно интересна челобитная московских стрельцов от 6 июня 1682 г. В ней стрельцы позиционируют себя делегатами именно сословия, для которого придумывают совершенно новое определение: «надворная пехота». Так, в начале документа они все еще стрельцы: «…бьют челом холопи Ваши пятидесятники и десятники и рядовые московских стрельцов приказов стрельцы, и урядники и рядовые салдаты всех полков, и пушкари, и затинщики, и гости, и гостиных разных сотен, и кодашевцы, и дворцовые, и Конюшенной слободы, и сироты Ваши посадские люди, и холопи Ваши ямщики всех слобод…»[564]. Все перечисленные сословные группы так или иначе были связаны с московскими стрельцами, которые составляли почти половину московского посада. Интересно, что в челобитной перечислены самые привилегированные части московского посада, не платившие налогов, купцы и Выборные солдаты. Новое наименование «надворная пехота» объединило собственно полевые части – приказы московских стрельцов и стрелецкие семьи, родню, свойственников, словом, всех тех, кто не имел отношения к службе, но по рождению относился к стрелецкому сословию, точнее, к его московской части. Об этом говорит и интересная оговорка.

Сам факт восстания именно московских стрельцов против царя уничтожил базовый критерий их боеспособности – верность присяге при любых обстоятельствах. Стрельцы подняли руку на то, что всегда защищали от любых врагов, на царскую власть. Они пусть и по призыву защитить царя, но без приказа, без командиров пришли в Кремль с оружием и заставили царей подчиниться своей воле. Более того, именно стрельцы устроили кровопролитие. В драке с боярином Матвеевым кто-то из зачинщиков не постеснялся малолетнего царя Петра,

которого просто отшвырнули от боярина сильным пинком. Никогда ранее стрельцы не выступали против царя. Это стало возможным благодаря реформе Голицына, уничтожившей тандем «царь – стрельцы» и заменившей его на тандем «стрельцы – земля». Не случайно в своей челобитной московские стрельцы особенно настаивали на индульгенциях для себя, подчеркивали свою верность: «Ныне мы бьем челом и просим у Вас, Великих Государей… чтобы за наши многия службишки и за верность пожаловали Великие Государи, указали среди своего Московского государства учинить в Китае городе на Красной площади столб и тех побитых злолихоиметелев, хто за что побит, на том столбе имяна подписать, чтоб впредь иные… кто бы нас поносными словами словами и бунтовщиками, и изменниками не называли бы и без вашего государского имянного указу и бес подлинного розыска нас, холопей Ваших, всяких чинов людей никово бы в ссылки напрасно не ссылали и безвинно кнутом и батогами не били и не казнили…»[565]. Стрельцы, выступая от имени своего сословия, требовали, чтобы их действия были оправданы самой властью, и всячески подчеркивали свою «верность»[566]. Столб, своего рода памятник произошедших событий, о котором просили стрельцы, был своего рода гарантией соблюдения властью требований челобитной. Для России XVII в. такой способ увековечивания памяти чего-либо был довольно экзотическим, в случае сохранения памяти обычно на памятном месте ставили церковь в честь того святого, в день памяти которого случилось событие. Но мир изменился, и стрельцы требовали твердых гарантий в этом новом мире. И столб-памятник должен был быть зримым и понятным каждому знаком таких гарантий. Интересно, что после подавления последнего стрелецкого восстания 1698 г. по приказу Петра I также были возведены столбы, украшенные медными плитами с текстом «вины» стрельцов и отрубленными головами, насаженными на железные штыри. 6 июня 1682 г. цари Петр и Иван подтвердили в своей «Жалованной грамоте» все, о чем просили стрельцы в челобитной. Более того, в тексте грамоты стрельцы уже официально были названы «надворной пехотой»[567]. О таком переименовании была сделана соответствующая запись в Разрядном приказе 28 июня 1682 г.[568]

В ходе восстания 1682 г. была сделана попытка возродить «старую» веру. Вероучители раскольников во главе с Никитой Пустосвятом едва не преуспели в этом начинании, пользуясь поддержкой князя Хованского и стрельцов. Общеизвестно, что в результате противостояния официальной Церкви и раскольников последние потерпели поражение, а сам Пустосвят был казнен. Не вдаваясь в подробности придворных интриг Хованского против Милославских и царевны Софьи, крайне важно установить, почему стрельцы («надворная пехота») не пошли за раскольниками, а поддержали государственную власть – Софью и патриарха Иоакима.