Москва 1979

— Участковый милиционер уже дважды приходил, — кивнул Егоров. — Сказал: устраивайся на работу, иначе привлечем за тунеядство. А как устроиться? Из союза художников меня в прошлом годы выставили. Я подписал письмо в защиту одного парня, ну, которого зажимали… Теперь заказов не дают. Я бы мог прокормиться и без них. Ну, продам пару картин иностранцам, — денег надолго хватит. Так ведь не разрешают…

— Нужно, чтобы ты написал о Валентине статью, — сказала Галя. — Про него уже писали французы и англичане, но это крошечные заметки, которые с микроскопом не найдешь. Если в твоей газете будет материал, — власти побоятся его трогать. "Лос-Анджелес таймс" весь мир читает. Выселять человека, про которого писали американцы, — уж точно не станут. Себе дороже. И вообще… Они ведь трусы и сволочи. В России власть всегда была сволочной, продажной и трусливой.

— На картину можно взглянуть? — спросил Пол.

Егоров сходил в прихожую и вернулся. Под бумагой оказались две картины, примерно метр на метр каждая, масло по холсту. Одна какая-то жутковатая. На поляне стоят гипсовые памятники вперемежку с живыми людьми, мужчинами и женщинами в парадных костюмах и платьях, увешанными орденами и медалями. Но люди какие-то бледные, больше похожие на оживших мертвецов. Трудно разобрать с первого взгляда, где живые люди, а где их гипсовые копии. На заднем плане огромная ракушка, наполненная крошечными музыкантами, похожими на червячков, с трубами и барабанами. Название — "Воскресный отдых в парке".

Другая картина: над залитой солнцем Москвой в голубом небе точно над высотным зданием Министерства иностранных дел на Смоленской площади летит зеленая собака с розовыми крыльями. Собака оскалила пасть, будто собралась кого-то укусить — название "Ядовитая бабочка".

— Мне нравится, — сказал Пол. — Интересная техника. И мысль есть…

В Москве Егоров только набирал популярность, но в двух французских газетах, его называли русским Ван Гогом, — ни больше, ни меньше, — прочили большое будущее. По опыту Пол знал: люди, от которых ждут многого, часто заканчивают под забором или угасают в нищете и забвении. Из Егорова, возможно, получится толк, его работы могут кого-то заинтересовать. Но нужен человек, который бы занялся раскруткой в Европе, а лучше, — в Америке. Тогда работы Егорова будут стоить больших денег, а не копейки, как сейчас.

— Может, хотите купить? — спросил Егоров. — Я отдам совсем недорого. Очень деньги нужны. Я совсем на мели… Рублей за шестьсот обе отдам. Это не очень дорого?

— Если бы я мог купить картины всех художников, которые мне симпатичны… Увы. Но попробую помочь. На днях из Америки приезжает один частный коллекционер. Он прислушивается к моему мнению. Но решения все-таки принимаю не я. Попробую продать ваши картины. Не за пять сотен, разумеется. За весьма приличную цену. А насчет статьи в газете… Я подумаю, что можно сделать.

Через полчаса гости стали собираться. В прихожей Пол спросил Галю как бы между делом, как дела у Бориса.

— Совсем из головы вылетело, — Галя полезла в сумочку, вытащила запечатанный конверт. — Борис сказал, что здесь фотографии каких-то артистов. Тебе может пригодиться для газеты. Я и не знала, что в Америке интересуется нашей эстрадой.

Когда Галя увела захмелевшего художника, Пол заперся в ванной, приспособленной под фотолабораторию. Борис должен был передать уже проявленные пленки. А вдруг не проявил? На всякий случай Пол включил красную лампу, открыл конверт. Внутри четыре кассеты с пленками, скатанные в рулончики. Да, негативы проявлены. Пола предупреждали, чтобы он не заглядывал в материалы, которые передаст Борис. Но журналистское любопытство трудно перебороть. Он включил фотоувеличитель, напечатал несколько фотографий, высушил их на глянцевателе. Это был машинописный текст с несколькими таблицами.

Пол вышел из ванной, сел в кабинете и стал читать, чувствуя, как его охватывает волнение, какого давно не испытывал. Текст — это предложения Министерства обороны и Генерального штаба, направленные в Политбюро ЦК КПСС. Подробно расписано, когда и какими силами советские войска войдут на территорию Афганистана. Перечислены мотострелковые части 58-й армии Закавказского военного округа, а также авиационные и десантные подразделения других округов, которыми необходимо усилить ударную группировку.

Глава 37

В середине рабочего дня Борис, вернувшись из столовой, сидел за столом в кабинете и перечитывал сценарий праздничного концерта "Комсомол — моя семья". Болела голова, он трогал пальцами основание шеи, здесь под засохшей болячкой образовалась внутренняя гематома. Шея отекла так, что голову больно повернуть. Надо было вчера ехать в больницу, чтобы врач посмотрел, но сейчас на это нет времени. Авось, так заживет. Борис откидывался на спинку кресла, закрывал глаза. И тогда он видел человека, стоявшего на коленях, рубаха разорвана на груди, руки связаны за спиной. Человек открывал рот, что-то хотел сказать, но слов не было. Рядом лежал Дато, его залитое кровью лицо было неподвижным, открытые глаза уже остекленели.