Москва – Багдад

И вторая забота касалась будущности всего Раманова рода, зависящей от Емельяна. Старик очень не хотел, чтобы его капитал размывался, уходил из семьи, и всегда сам избегал этого. Все женитьбы, которые происходили под его надзором, были на это направлены. Правда, и кровосмешения, как принято у иудеев, он не допускал. Наоборот, при малейшей возможности брал в семью совсем чужого человека, только такого, за которым не стояла большая родня, способная поглотить Рамана и его богатства со всеми потрохами.

Сейчас их семья опасно сузилась. Это произошло, оттого что он с женой не смог пустить на свет много детей... А тут и с Глебом так получилось... Многое должен исправить Емельян. Но под чьим руководством он это сделает?

И тут Раман подумал о своем брате. Был у него брат Тиглат, младший. Они мало дружили, как всегда случается между главным наследником, коим был Раман, и остальными детьми в многодетных семьях. В конце концов, Тиглат нашел себя в земледелии, стал успешным овощеводом, и не бедствует. Кажется, у его сына нет в потомках мальчиков, одних девочек Бог послал. Если брать нынешнее поколение, — размышлял Раман, — то эти девочки будут его правнуку сестрами четвертой степени. Это уже не родня, считай.

И Раман призвал к себе племянника Марона, поскольку Тиглата уже не было в живых. Спросил прямо, нет ли среди его внучек такой, которая смогла бы стать женой Емельяну.

— Все мои внучки уже засватаны, кроме Сары.

— А что не так с Сарой, что ее не посватали? — насторожился Раман.

— Ой, это чудо, а не ребенок, — сказал Марон. — А не посватали, потому что она мала еще.

— Тогда мы засылаем к ней сватов, сынок. Согласен? По-родственному можно и чуть раньше.

— Можно, дядя Раман, — согласился Марон.

Емельяну, когда ему показали будущую жену, девочка очень понравилась. Он без стеснения взял ее за руку и начал «развлекать умной беседой», как делали это взрослые люди, да рассказывать про свои разноцветные камешки.

Идея с тем, чтобы написать воспоминания о Глебовых устных наказах сыну, не оставляла Рамана. Когда она у него созрела в полном виде, он сначала решил поговорить с Емельяном, а уж потом делать окончательные выводы и приниматься писать. Он позвал мальчика к себе.

— Ты уже взрослый, сынок, — начал Раман беседу. — Ты окончил два класса школы, но еще дольше занимался с учителями, что рассказывали тебе про твердь земную.

— Да, дедушка. Так оно и есть.

— Скажи, интересны тебе науки о земле?

— Очень интересны, дедушка! — мальчик помял ладони от желания прояснить дедушке вопрос о своем увлечении, но ограничился сказанным.

— С тобой ведь два учителя занимались, да?

— Да, — подтвердил Емельян. — Почвовед и геолог.

— И что тебя больше увлекло?

— Все интересно... Только это немного разные науки.

— Чем же они разные? — допытывался старик.

— Смотрите. Почвоведение — это учение о почвах. По-простому — о мягких грунтах. Например, оно изучает среды, в которых растут растения, учит оберегать эти среды. Это больше относится к земледелию, которым дедушка Марон занимается. А вторая наука... ну там сложнее. Но в геологии мне нравится минералогия. Это, дедушка, наука о камнях. Я уже целую коллекцию их собрал и могу показать ее вам. Хотите?

— Хочу, если для этого никуда не надо идти.

— Сейчас принесу!

Мальчишка побежал в свою комнату, а старик начал размышлять над его рассказом. Когда-то он слышал от мудрецов, что есть камни, которыми можно лечиться. Давно слышал... И он бы не вспомнил об этом, если бы не нынешнее желание привязать к аптеке все, что увлекает его правнука.

— Вот, смотрите, — вырвал Рамана из воспоминаний вернувшийся Емельян.

Он протянул дедушке горсть разноцветных камешков, среди которых были и самоцветы, достойные внимания ювелира... Раман не стал расспрашивать, где Емельян их взял, потому что тот два лета подряд вместе с учителем по геологии участвовал в работе английской археологической экспедиции и, конечно, имел возможность рыться в разных отвалах и что-то подбирать там. Сейчас не это было главным.

— Видишь, сынок, каким умным и внимательным человеком был твой отец, — рассматривая образцы, как бы между прочим изрек Раман, но Емельян насторожился при этих словах. — Он отлично знал Библию.

— Правда?! — обрадовался Емельян, что с ним заговорили об отце. До сих пор все обходили этот вопрос молчанием. Но мальчику очень хотелось знать об отце все-все. — И что?

— Он обратил внимание, что в Библии упоминается о двенадцати минералах, которые украшали наперсник{23} Аарона и других библейских первосвященников.

— Я знаю, что такое наперсник. Там камни служили не только украшением... Но и просто украшения многие любят... — вежливо поддержал разговор мальчик. — Я даже знаю, что есть отдельно женские камни и мужские. Хотя это просто традиция...

— Видишь ли, мой мальчик, твой отец считал, что тут дело глубже. Вот он и просил меня передать тебе его завет...

— Мне?! Какой завет, дедушка? Неужели он думал обо мне?..