Москва-Синьцзин

В глубине двора виднелось красивое здание с флагами и парадным козырьком над входом.

Отель «Ямато»

Эдриан засмеялся, очень довольный, что учительница жизни опростоволосилась.

— Ничего не поделаешь, экономистка. Ты заплатила вперед.

Разъяренная китаянка повесила сумочку на локоть, чтоб не мешала, схватила обманщика за ворот.

— Скотина! Тут и одного юаня много! Мы бы дошли пешком! Отдавай деньги!

Руки у нее были сильные, башка возницы моталась туда-сюда, но он не сдавался.

— Уго…вор есть уго…вор.

Неизвестно чем завершилась бы эта дискуссия, если бы события не приняли новый оборот.

Подбежал юркий человечек в надвинутой на глаза кепке, сорвал с локтя сердитой женщины сумочку и пустился наутек.

— Бедняжка, — пробормотал Эдриан, непонятно про кого.

Масянь выпустила жертву своего гнева, быстро наклонилась, приподняла юбку. При этом стало видно, что на левой лодыжке прикреплен чехол с ножом, на правой — кобура с маленьким пистолетом. Молниеносным движением отстегнув кобуру, Масянь распрямилась и без размаха, но мощно и пружинно, по-питчерски, ее метнула.

Воришка несся шустро, он успел отбежать метров на двадцать. Тяжелая кобура стукнула ему точнехонько в затылок, тут-то и выяснилось, кого пожалел Эдриан. Похититель сумочки рухнул на тротуар.

Масянь подошла, забрала свою собственность, а лежащего мстительно лягнула по щиколотке. Тот только взвизгнул.

— Знай, у кого тырить, дерьмо клопиное! — рявкнула на китайском бандитском жаргоне специалистка по силовым методам работы. У Масянь было трудное детство. Она выросла в трущобах Чайнатауна и к тринадцати годам слыла первоклассной «тырщицей». Но однажды на улице залезла в карман к Мэри Ларр, и после этого поменяла свою жизненную карьеру.

Возница времени не терял. Запрыгнул в коляску, хлестнул лошадь и был таков. Эдриан стоял на тротуаре, обмахивался кепи. Маньчжурское солнце пекло изрядно. Самая жара, середина августа. Сюда, на другой конец света, они добирались десять дней. Авиакомпания «ПанАм» сначала доставила сыщиков трансамериканским рейсом в Сан-Франциско, потом трансокеанским (точно на таком же самолете, как пропавший «Гавайский клипер») на Филиппины, но оттуда пришлось путешествовать по-винтажному, пароходом до маньчжурского порта Далянь, по-японски «Дайрэн», по-русски «Дальний». Оттуда — поездом.

— Какой у тебя план? — спросила Масянь, таща чемоданы по аллее ко входу отеля. — Ты обещал, что расскажешь на месте. Ну вот мы на месте. Пора браться за работу.

— У меня план переодеться в летнее. Не люблю потеть, — ответил руководитель группы. — Выпить замороженный дайкири. Немного отдохнуть.

На рецепции мистера Эдриана Ларра, эсквайра (так и было написано: Esquire) ждал сиреневый конверт с золотой монограммой. Портье вручил его с почтительным поклоном.

— Отлично, — сказал Эдди, прочитав записку (на бумаге тоже сияла монограмма). — Ясудзи выполнил обещание. — Первый пункт моего плана сработал.

Масянь недоверчиво взяла, понюхала (письмо благоухало дорогим одеколоном) и лишь потом прочитала.

«Hi Addy. Yasuji’s friend is my friend too. You can always find me at “Balmoral” after 6 pm. Looking forward, Tom»^[4].

— Кто это — Том? И Ясудзи?

— Ясудзи — это Такэда, мой приятель, еще по Харроу. Я известил его, что еду в Синьцзин и спросил, не знает ли он там кого-нибудь полезного. У Такэды всюду есть полезные знакомые. Том — его однокашник по офицерскому училищу. Принц императорской крови Томохито Нисигуни. После выпуска назначен адъютантом главнокомандующего Квантунской армии.

— Хоть какая-то от тебя польза, — проворчала Масянь. — Значит, начинаем работать в восемь? А что мы будем делать до вечера?

— Я выпью дайкири — и спать.

— Ну разумеется.

В отличие от никогда не спящей матери Эдриан, как кошка, немедленно засыпал, когда ему было нечем себя занять — то есть почти всегда. Зато, если понадобится, мог обходиться без сна несколько суток.

Пока бонвиван в баре потягивал свой коктейль, Масянь исследовала номер «люкс», распаковалась и немного походила на руках — отличное упражнение, чтобы кровь прилила к голове и активизировала работу мозга.

— Ты на диване, я на кровати, — заявила она, когда явился Эдди. — Тебя хоть где уложи — сразу задрыхнешь, а я женщина пожилая, у меня бессонница.

— Йес мэм, — кротко согласился Эдриан, улегся на узкое ложе и через минуту уже сладко посапывал. Во сне он был похож на златовласого ангела. Но только во сне.