Москва в эпоху реформ. От отмены крепостного права до Первой мировой войны

Наиболее яркой иллюстрацией утопичности московского будущего стал набор открыток фабрики «Эйнем», увидевший свет за несколько месяцев до первых баталий 1914 года. Восемь скромных почтовых карточек обещали Москве упоительную жизнь в XXII–XXIII веках. Конечно, с высоты сегодняшнего дня представления художников кажутся нам в высшей степени наивными. Первое изображение эксплуатирует идею Центрального вокзала, который хотели возвести на Красной площади и в Александровском саду сто лет назад: «Зима такая же, как и при нас 200 лет назад. Снег такой же белый и холодный. Центральный Вокзал Земных и Воздушных Путей Сообщения. Десятки тысяч приезжающих и уезжающих, все идет чрезвычайно быстро, планомерно и удобно. К услугам пассажиров – земля и воздух. Желающие могут двигаться с быстротою телеграмм». К середине XX века техника превысит скорость звука.

Российский капитализм развивается спокойно и непоколебимо: «Кремль так же украшает древнюю Белокаменную и с золотыми куполами представляет феерическое зрелище. Тут же у Москворецкого моста мы видим новые огромные здания торговых предприятий, трестов, обществ, синдикатов и т. д. На фоне неба стройно скользят вагоны подвесной воздушной дороги…» Лубянку заняли военные: «Ясный вечер. Лубянская площадь. Синеву неба чертят четкие линии светящихся аэропланов, дирижаблей и вагонов воздушной дороги. Из-под мостовой площади вылетают длинные вагоны Московского Метрополитена, о котором при нас в 1914-м году только говорили. По мосту над Метрополитеном мы видим стройный отряд доблестного русского войска, сохранившего свою форму еще с наших времен. В синем воздухе мы замечаем товарный дирижабль Эйнем, летающий в Тулу с запасом шоколада для розничных магазинов». Нужно отметить, что такое внимание к Лубянской площади отнюдь не кажется случайным. В 1910-е годы здесь находился один из самых оживленных городских транспортных узлов, где сходилось множество трамвайных маршрутов. Да и в XIX веке вокруг фонтана располагалась биржа извозчиков… В. В. Маяковский, снимавший здесь комнатку в 1920-е годы, любил наблюдать «…как отражается толпа идущими трамваями».

Москва-река все еще беспокоит своими исполинскими наводнениями: «Оживленные, шумные берега большой судоходной Москвы-реки. По прозрачным глубоким волнам широкого торгового порта несутся огромные транспортные и торговые крейсеры и многоэтажные пассажирские пароходы. Весь флот мира – исключительно торговый. Военный упразднен после мирного договора в Гааге. В шумной гавани видны разнохарактерные костюмы всех народов земного шара, ибо Москва-река сделалась мировым торговым портом». Правда, портом пяти морей Москва стала только при Сталине.

Петровскому парку не удалось избавиться от статуса главного прогулочного пространства столицы. «…Аллеи расширены до неузнаваемости. Древний Петровский дворец реставрирован, и в нем сосредоточен Музей Петровской эпохи. Повсюду бьют, сверкая, дивные фонтаны. Лишенный микробов и пыли, совершенно чистый воздух прорезывают дирижабли и аэропланы. Толпы людей в ярких костюмах XXIII века наслаждаются дивной природою на том же месте, где, бывало, гуляли мы, пра-пра-прадеды». Петербургское-Петроградское-Ленинградское шоссе в 1920-е годы по-прежнему будет сохранять роль важнейшей транспортной артерии.

Щусев и Жолтовский, авторы концепции «Новая Москва», предлагали сохранить существующую структуру города, но настаивали на том, чтобы «разгрузить» Кремль и перенести правительственные учреждения в район Ходынского поля и Петровского парка. «День праздничный, яркий, в Кремле толпы народа. Но это не парады войск, это не замкнутая жизнь центра государства. Здесь веет чем-то иным. Кремль – музей, один из величайших музеев мира, музей всех трех пластических искусств… На главной магистрали Ленинградского шоссе распланированы и выстроены дворцы для делового мозга Республики с замкнутыми парадными дворами, анфиладами зал для собраний и деловыми кабинетами», – мечтает будущий автор Мавзолея в опубликованной в 1924 году статье «Москва будущего». Архитектор Николай Ладовский на рубеже 1920–1930-х годов изобретет свою знаменитую параболу: Москва заканчивает с традиционным радиально-кольцевым устройством и устремляется ракетой вдоль Ленинградского шоссе. В 1920-е годы в районе загородных ресторанов и дач возведут стадион «Динамо». Как мы видим, даже в ранние советские годы Петровскому парку отводилась важнейшая роль в структуре столичного организма, хотя свой «буржуазный» характер он уже потерял.