Москва винтажная. Путеводитель по московским барахолкам

«Признаюсь, это был интересный опыт для меня. Мы позвонили в квартиру. За коричневой дверью, обитой дешёвым кожзамом, возле которой стояло больше десятка пар обуви, нас принял воодушевлённый улыбчивый мужчина, вроде тех, что ходят по домам и говорят тебе: „Здравствуйте! Вы хотите поговорить о Боге?“ Действительно, внешность этого человека никак не вязалась с его деятельностью. Колдун Димир принял нас по-домашнему, то есть в халате нараспашку и состоянии лёгкого похмелья. Проводил на кухню, предложил чаю. Макс объяснил суть нашего визита, хозяин квартиры виновато улыбнулся, мол, не дождались вас кинешминские иконы, ушли неделей раньше. Когда я дал ему свою визитку и уже собрался уходить, Димир вдруг запротестовал, усадил нас обратно за стол и начал рьяно вещать о своей любви к кладбищам и „Танатонавтам“ Бернарда Вербера. Потом переключил внимание на обсуждение восприятия могил у разных наций – одним словом, тема оказалась щекотливой и не совсем застольной. Я покойников не люблю с детства, к могилам отношение такое же. Кусок печеньки, поданной к столу, так и застрял в горле. К счастью, Димир заговорил об иконах, и русло нашей беседы приняло наконец немортальный вид».

Иконописные образы веретнического толка изображаются строго на доске из дуба. Написанные «с нуля» они именуются отеческими или родительскими, это так называемые исходные иконы. Все родительские иконы, за редким исключением, новоделы, написаны за последние 30–40 лет. Хранятся исключительно в чёрных льняных или хлопковых тряпицах на дубовых морёных полках с западной стороны дома. Делается в целях безопасности владельца. Дуб для них всё равно что радиационный щит на АЭС: ослабляет потоки чёрной энергии не хуже свинцовых стен! Димир в этом смысле немного ипохондрик, поэтому держит при себе платяной шкаф из массива дуба. Изображения, по заверению колдуна, строятся по принципу хулы божественного, а вот наличие скрытого сюжета совсем необязательно. Чёрные иконы чаще пишутся в один слой, на котором художник сразу прописывает бесовские образы. То, что так настойчиво искал московский ведьмак, явление редкое, труднонаходимое. Сообщения об адописи на иконах со скрытым ликом появлялись в газетных публикациях и литературе второй половины XIX века. Сам Димир ни разу не встречал подобных инфернальных артефактов, но слышал от одного паломника, что в святынях Кинешмы регулярно наталкиваются на такие вот иконы.

Откупорив початую накануне бутылку шнапса и выплеснув в стакан остатки, Димир дал волю языку, простодушно разболтав гостям о содержимом платяного шкафа. Доподлинно известно существование по крайней мере пяти отеческих сатанинских икон. «Адова Троица», написанная на манер сюжета иконы Святой Троицы, где изображены сидящие полукругом Сатана, демонического вида, с крыльями за спиной, как на 15-м аркане Таро, и два беса чернокнижия – князья тьмы Верзаул и Велигор, «Княжна Смерть», она же «Бесовица Смерть», «Царица черная Иродиана с младенцем Иродом», «Аржун Непобедимый» и «Око Дьявола». Все иконы, кроме «Царицы Иродианы», отыскались в шкафу Димира, а «Око дьявола» – главная икона веретничества, также именуемая Вседержавной, присутствовала в дублетах[7]. Кроме родительских икон шкаф был уставлен «переделками» – обычными поповскими иконами, перерисованными на бесовский лад. Кстати, кинешминские иконы ушли как раз к такому порчельнику-рисовальщику. Старые и намоленные православные иконы, «обращённые» в сатанинские, у служителей чёрного культа всегда на особом счету. Такая переделанная икона сама по себе уже обладает некоторой силой, так как изготовлена через хулу святого.