Мотылёк над хищной орхидеей

Дружбой то, что связывало их, тоже назвать было нельзя. Рей вообще не помнил, чтобы у него были когда-либо настоящие друзья — разве что Майкл.

И всё ж в каком-то смысле он к близнецам привык. Не зря Майкл опасался, что Рей не захочет их продать. Они представляли собой эксклюзив. Хорошеньких мальчиков было полно. Но этих было ещё и два. Тогда.

«Интересно, что он сделает с Юргеном теперь?» — не переставая думал Рей. Потому что один Юрген, тем более со шрамом на лице, уже не представлял ни для кого интерес. Трахался он, как и Мика, хорошо. Но это открывало ему только одну дорогу — в бордель.

Рей поёжился. Что бы там ни было, никому из своих знакомых он такой судьбы не хотел.

— Кто это был? — тихо спросил Конрад, когда они уже возвращались домой.

Тихо гудел мотор, и после шумного зала, полного чужих людей, обитый кожей салон казался почти родным и навевал покой. Конрад впервые за вечер ощутил себя защищённым — хотя в целом общество работорговцев произвело на него меньшее впечатление, чем он сам ожидал. Эти люди были противны ему — но не более того. Умом он понимал, насколько прочная нить связала его с ними, но не чувствовал, что принадлежит им. И на этом сатанинском балу он не мог не обратить внимания, что и Рей — по крайней мере для него — не является одним из них. Рей притягивал к себе взгляд, Конраду постоянно хотелось быть ближе к нему. Не от страха, скорее, напротив — потому что он чувствовал, как едва заметно тянется к нему рука Рея в тщетной попытке коснуться. Эта невозможность простого прикосновения причиняла нестерпимую боль, но и представить себе, как сомкнёт руки с человеком, который использовал его, дрессировал и выставил напоказ — Конрад не мог.

Рей долго молчал, не зная, что сказать. Но Конрад продолжал выжидающе смотреть на него. Он видел, каким непривычно прозрачным становится его лицо. Как будто с Рея напрочь слетела его обычная броня.

Сейчас он казался на пять лет моложе, чем всегда. Точёные черты проступали сквозь щетину, выглядевшую в полумраке инородным наростом, и Конраду начинало казаться, что он уже видел это лицо давным-давно. Его наполнял страх, ощущение фарса, безумия. Как будто он заблудился в лабиринте, где из-за каждого поворота на него смотрят одни и те же карие, то просящие, то повелевающие глаза.

— Их было двое, — сказал Рей глухо. Голос его ножом вспорол пелену удушающих мыслей. Закрыв глаза, он откинулся на спинку кресла. — Юрген и Мика. Я встречался с ними до того, как появился ты.

— С двумя? — спросил Конрад, хотя в этот момент это волновало его меньше всего. Чего-то подобного он от Рея ожидал всегда. Даже ревность не всколыхнулась у него в груди, потому что он не допускал и тени сомнения в том, что эти двое для Реймонда — просто плоть. «Просто плоть, — невольно подумал он, — а кто же тогда ты?» И от собственных высокомерных мыслей Конраду стало смешно.

— С двумя… Понимаешь… — Рей открыл глаза и внимательно посмотрел на него, — в этом был самый прикол. Ты никогда не хотел переспать с близнецами?

Конрад качнул головой.

— Многие хотят. В том числе и я. Их заказывали очень хорошо. Ну, знаешь, эскорт… У меня модельное агентство, мы открыли его с Майклом уже давно.

Конрад смотрел на него, и на мгновение ему безумно захотелось спросить: «Чего ещё я не знаю о тебе?» — но он решил не перебивать.

— В общем, в этом была изюминка. А потом Майкл сказал… — Рей облизнул пересохшие губы, — предложил их продать. Они ведь сами пришли, Конрад… хотя теперь-то что. Они хотели найти богатого покровителя — и думали, что им буду я. Но я не гожусь на такую роль.

— И что потом? — глухо спросил Конрад.

Рей опустил глаза.

— Я продал, — сказал он, — я думал, они нашли, что искали.

— Ты врёшь, Рей. И мне, и самому себе. Ты всё прекрасно знал.

— Нет.

— Да. Но если и нет — то знаешь теперь.

Рей молчал.

— Я не могу ему помочь, — после долгой паузы сказал он.

Конрад промолчал. Он понимал. Больше всего в это мгновение ему хотелось притянуть Рея к себе и обнять — и в то же время в горле продолжала клокотать злость.

Когда они уже подъезжали к дому, он всё же не удержался и сдавил руку Реймонда в своей руке.

Эта непрошеная встреча не давала Рею покоя все последующие дни.

Он сам понимал, что ведёт себя как идиот. Что спасение одного человека не поменяет ничего. Но, спрашивая себя «на кой чёрт я этим занимаюсь», давал простой ответ: «Чтобы успокоить свою совесть». Этот ответ ему подходил.

Рей связался с Уильямом Сторреном и будто бы невзначай пригласил его сыграть в теннис в ближайшие выходные. Ужасно хотелось взять с собой Конрада, но Рей понимал, что просто начинает подвисать на нём — и потому эту мысль решительно от себя отогнал.

Подчистую продув две партии и убедившись в том, что настроение у Сторрена достаточно хорошее, он всё так же невзначай поинтересовался, глядя на его юного провожатого:

— Мальчик вам ещё не надоел? Шрам существенно портит его.

— Я думал его продать, — не слишком стесняясь, признался Уильям.

— Я мог бы вам помочь.