Мозг: биография. Извилистый путь к пониманию того, как работает наш разум, где хранится память и формируются мысли

«Хотя левое полушарие понятия не имело, что происходит, оно не было бы удовлетворено, если бы заявило, что не знает. Оно будет гадать, изворачиваться, рационализировать и искать причину и следствие, но всегда предложит ответ, соответствующий обстоятельствам… Это то, что наш разум делает в течение всего дня. Он принимает информацию из различных областей мозга и из окружающей среды и синтезирует ее в историю, которая имеет смысл» [35].

Одна из проблем с такой интерпретацией заключается в том, что в случае пациента с расщепленным мозгом можно разговаривать только с левой стороной мозга – в общем, правая сторона не может выразить свои чувства словами. Возможно, правое полушарие тоже пытается найти объяснение тому, что, черт возьми, происходит, но просто не способно вербализировать свое недоумение, так как не контролирует порождение речи. Хотя в последнее время появились предположения, что некоторые из пациентов с расщепленным мозгом действительно могут сохранять определенную степень интеграции между двумя полушариями мозга, нет никаких оснований оспаривать главное – если вы разделяете мозг, то разделяете и разум [36].

В повседневной жизни пациенты могли действовать совершенно нормально, отчасти потому, что сенсорный мир не строго разделен на области, контролируемые исключительно разными полушариями мозга. Слуховые стимулы, выражаясь по-научному, ипсилатеральны (левое ухо подает информацию в левую половину мозга), в то время как сенсорная информация обрабатывается сложным образом обоими полушариями. В нормальных условиях пациенты, как и мы с вами, постоянно двигали бы головой и глазами, посылая визуальную информацию в оба полушария мозга. Реальный мир не похож на психологический эксперимент.

Газзанига и его коллеги также изучали более сложные реакции – вынесение морально-этических оценок. Они рассказывали пациентам с расщепленным мозгом истории, в которых один персонаж – намеренно или случайно – причиняет вред другому, а затем просили испытуемых оценить с точки зрения морали то, что они услышали [37]. Человек с неповрежденным мозгом считал преднамеренный вред более предосудительным, но при устном опросе участники эксперимента рассматривали преднамеренный и случайный вред как сходные явления. Они игнорировали то, во что верили персонажи рассказов, и основывали свое моральное суждение исключительно на негативном исходе. Предполагается, что оба полушария мозга необходимы для формирования адекватных моральных заключений и оценок. Но опять же, была одна трудность – данные исследования подразумевали вербально выраженное мнение, а речь в значительной степени контролируются левым полушарием мозга.

Чтобы понять, как правое полушарие воспринимает моральные суждения, пациенту с расщепленным мозгом была представлена серия визуальных, неязыковых пьес о морали. Правое полушарие само по себе реагировало, как у субъектов с неповрежденным мозгом, а левое полушарие производило те же суждения, основанные на схожих результатах, что и в случае с историями, демонстрируя «склонность… создавать ложные гипотезы для объяснения событий» [38]. Похоже, что у пациентов с расщепленным мозгом левое полушарие выносит ненадлежащие моральные суждения, в то время как правое занимает более привычную моральную позицию.

«Реальный мир не похож на психологический эксперимент».

Что же касается того, каково это – жить с расщепленным мозгом, то здесь, пожалуй, кроется самое странное. Вербальное левое полушарие, по-видимому, не имеет понятия о том, как все было до операции, и не ощущает никакой потери. Трудно сказать, что думает правое полушарие, потому что оно, как правило, не контролирует речь, но ясно, что у подобных пациентов действительно два разума с разными мировосприятием и способностями и каждый, видимо, доволен своей судьбой и не испытывает ничего странного [39].