МРНЫ (почти правдивая история)

От нестерпимой тряски меня отвлек нарастающий рев. То была невыносимая смесь грохота, скрежета, лязганья и каких-то звериных, за пределами человеческих возможностей, криков. Просто не верилось, что людская гортань способна издавать такие кошмарные звуки.

Миг — и мы врезались в гущу обезумевших от ярости вооруженных людей.

Виктор

Я успел замахнуться мечом. Боли не почувствовал, только сильный удар в грудь. Меня выбило из седла, и я…

Мася

Я неуклюже грохнулся о землю, сминая латы.

Какие латы? Почему я весь как будто в железной клетке, отлитой для меня точно по размерам?

Пытаюсь бежать и падаю, лапы как не мои. А хвост? ­Хвоста вообще не чую! Мне отрубили хвост! Какая непоправимая, страшная трагедия!

Но сейчас главное — увернуться от копыт Витиной черной коняги.

Как же трудно бежать, что ж такое?!! Задние с передними лапами не скоординированы. Весь я тяжелый, как сто котов. Может, из-за всех этих железяк?

С ужасным трудом, то и дело валясь набок, я оттащил свое грузное тело в сторону и рухнул, схоронившись за большой каменюкой. Сжался весь, боюсь пошевелиться. Нет сил даже вылизаться, и голова не поворачивается. Наверно, меня ранили. Да, я обессилел от ран. Хорошо хоть не больно. Витя, спаси!

Виктор

Меня выбило из седла, и я на удивление мягко приземлился на четвереньки. Легко вскочил — и тут же упал, снова вскочил, пробежал два шага, растянулся. Наверное, меня ранили. Что-то с равновесием. Снова вскочил и не удержался. Лежу на спине, барахтаюсь, как жук, мотая в воздухе лапами.

Какие лапы?

В количестве четырех штук. Рыжие, с волосами между подушечек! С длинными когтями. Из-под меня торчит веселая метелка — хвост! Совсем как у Маси.

Это что, все мое?

Меня не ранили, меня убили, и я переродился в кота?

Кошмар!

Хотя, если подумать… Быть живым котом все лучше, чем мертвым солдатом. Мне вдруг стало не до битвы, которая подкатилась грохочущей волной к стенам города, и мысли о судьбах героев как-то поблекли и отошли на задний план. Это же всего лишь роман. Или сон. Типа кино. Все не по правде.

Больше меня волновал другой вопрос: как же коты ходят? Технология. Ну-ка потихонечку — правой передней, левой задней… Не падать! Еще хвост надо, наверное, в уме держать. Оглядываюсь и вижу, что рыжая метелка сама гордо реет надо мной, как флаг победоносной армии.

Я вижу свой хвост. Свой! Офигеть.

Как близко земля, даже слишком, все подробности видны. Вот не знал, что здесь живут такие жуткие кракозябры, и этой информации совсем не жаждал. Сейчас поймаю одну. Ага, попалась! Хм, ничего, съедобненько. Хрустит. Ням-ням.

Боже, что я делаю?! Сожрал многоножку. Она хоть не ядовитая?

Опомнись, Витенька, сказала бы Маша.

Не хочу пока, Маш, поверишь? Так забавно котом быть! Удобный формат! Шагаю уже, видишь, почти не задумываясь. Обалденные ощущения. Завидуй!

Вдруг ударил колокольчик. Мое новое тело подпрыгнуло на метр — так обычно Мася реагирует на испуг. Сейчас ударюсь спиной! Но хвост крутнулся, и я аккуратно и точно приземлился на подушку в зале для медитаций.

Маша

Я поняла, что никогда не испытывала настоящего счастья, сейчас это со мной произошло впервые в жизни. Оно не в сердце, не в уме. Оно вообще не внутри. Счастье — это когда становишься облаком света. Ты не радуешься, не любуешься, не умиляешься — нет этого ничего! Просто исчезаешь и превращаешься в сияние. Счастье — это то, чего невозможно вынести, раз — и тебя разносит на атомы света. Как взрывом.

Всего-то неделя, как я не видела Хвостика, и почти успокоилась, успела привыкнуть, что его нет рядом, что не надо ловить падающие отовсюду вещи и его самого. Мне даже начало нравиться. У меня появились мои собственные «хочу» и «не хочу».

И тут в медитации я снова увидела сына. Меня втянуло в мамину комнату, как супермагнитом, и я зависла над его кроваткой. Никакими силами меня отсюда теперь не отодрать. Слышите? Не нужен мне ваш удивительный Китай. Я хочу домой, к Мишке.

Ёшка

Если бы у облака были когти, я бы нежно когтила его одеяло. Если бы у облака был голос, я бы мурчала так громко, что соседи начали стучать в стену: выключите дрель! Я тыкалась бы ему в подбородок и вылизывала щеки. Но у меня ничего не было, и тогда я втекла в его сны, приснилась, и мы бегали по лужайке, гоняли бабочек, плескались водой из лейки, топали по лужам. Сияло солнце, его кепка слетела, я на нее напрыгивала, а он хохотал.

Вдруг что-то звенькнуло, меня потянуло за шкирку из нашего сна и выплюнуло в зал для медитаций. Маша сидела ошарашенная, Мася сошел с подушки и ходил по полу странной раскачкой, будто котенок, впервые сошедший с подстилки, на которой родился, а Борода лежал в углу скорчившись и смотрел на Машу, пытаясь что-то произнести, но не мог. Монах махнул рукой Андрею:

— Вы пойдите с девушкой погуляйте, а мы еще помедитируем.

Потом, глядя на меня, сказал другое, чего Андрей не понял, языка не хватило:

— Мы все кем-то придуманы. Кем-то, у кого очень хорошее воображение.

— Знакомый голос у этого монаха, скажи, Мась? — Кот не отреагировал. — И слова знакомые. Господин Че, — подсказала я.