Мстёрский ковчег. Из истории художественной жизни 1920-х годов

К середине 1930-х заявили о себе и воспитанники Мстёры — скульпторы. «Начинали молодые скульпторы в очень трудных условиях: не было ни материалов, ни заказов, ни мастерских; некоторые вынуждены были работать в заколоченных парадных»[1110], — вспоминал об этом времени И. Л. Слоним[1111]. Он принадлежал к тому же поколению и хорошо знал выходцев из Мстёры: Анатолия Антропова, Прокопия Добрынина, Павла Кенига, Николая Штамма. В 1931 году Слоним участвовал в последней (четвертой) выставке Общества русских скульпторов[1112]. На ней на фоне выдающихся мастеров обратили на себя внимание Прокопий Добрынин и один из мстёрских педагогогов — Борис Валентинов[1113]. Среди заметных довоенных произведений Добрынина — многофигурный рельеф над аттиковым фронтоном Государственной библиотеки им. В. И. Ленина[1114] и скульптурное оформление павильона Башкирской АССР на Всесоюзной сельскохозяйственной выставке. Наряду с монументальными проектами Добрынин много трудился в малой форме на оборонную и спортивную темы.

^{Страницы студенческих конспектов Александра Изаксона в МАРХИ. 1933. Архив Татьяны Демидовой, Москва}

Анатолий Антропов и Николай Штамм, сдружившись в техникуме, вместе сделали одну из своих первых работ. В. И. Мухина рекомендовала их театру Вахтангова, искавшему по просьбе сценографа Исаака Рабиновича помощников для создания декораций к спектаклю «Человеческая комедия»[1115]. Позже Штамм выполнял декоративные скульптуры для ГАБТа. Настоящая жизнь тоже требовала украшений, и Николай Штамм старался соответствовать ее ожиданиям, будь то новый стадион «Динамо» в Казани или Горьковский автозавод. В 1936–1937 годах, снова объединившись с Анатолием Антроповым (и с А. Зеленским), они выполнили в Москве скульптуру «Охрана урожая».

Под занавес десятилетия мстеряне стали встречаться на выставках и конкурсах скульптуры. Например, в 1938 году в Ленинграде «соревновались» проекты памятника А. С. Пушкину, предложенные Павлом Кенигом и Прокопием Добрыниным. На больших выставках, где широко экспонировалось советское искусство, часто соседствовали работы бывших учителей и учеников.

Наряду с Львом Баскиным успешная карьера востребованного художника складывалась в конце 1930-х годов у Анатолия Шепелюка. Этому предшествовала широкая черная полоса, начавшаяся исключением из Вхутеина вскоре после поступления. В предвоенной автобиографии Шепелюк объясняет расставание с вузом своей нетерпимостью к левизне его программы. «Уехал в Симферополь. Голодал и расписывал фреской школьный клуб. Сердобольные учительницы приносили морковь и утверждали, что это полезнее мяса. Работал совершенно бесплатно и отрывался только для того, чтобы собрать окурки в городском саду»[1116]. Потом вернулся в Москву. Зимой 1933 года написал письмо А. М. Горькому, отправив ему несколько работ. Писатель познакомил Шепелюка с В. Н. Яковлевым[1117], руководителем изостудии Болшевской трудовой коммуны НКВД. На время молодой человек нашел там пристанище. Бытие этого места, как видно, определяло тематику картин: по крайней мере, одна из них называлась «Г. Г. Ягода у болшевцев», а другая — «Перед судом товарищей»[1118]. Через год в Болшево приехал ректор Всероссийской академии художеств (ВАХ) И. И. Бродский, который помог Анатолию стать студентом 2-го курса Академии.

^{Строительство Дома архитекторов на Ростовской набережной, Москва. 1930-е. Архитекторы Алексей Щусев, Андрей Ростковский, Александр Изаксон}

^{Большая Садовая улица, Москва. 1941. Архитекторы Александр Изаксон, Андрей Ростковский}

В Ленинграде Шепелюк сблизился с Александром Лактионовым, Анатолием Яр-Кравченко, Юрием Непринцевым, Владимиром Серовым, Алексеем Грицаем, Петром Белоусовым. В 1938 году работа над дипломной картиной «Товарищи Сталин, Молотов и Ворошилов у больного Горького»[1119] была прервана приказом Комитета по делам искусств. Шепелюка прикомандировали к бригаде художников, готовивших для Всемирной выставки в Нью-Йорке гигантскую диораму «Апофеоз народов СССР»[1120].

Накануне войны Анатолий Шепелюк получил место преподавателя в Московском художественно-учительском институте. Как ни готовились к войне, как ни ждали, но пришла она все-таки к каждому внезапно — посреди будничных хлопот или праздника.

^{Арка между жилыми домами 3А и 3Б на Большой Садовой улице, Москва. 1941. Архитекторы Александр Изаксон, Андрей Ростковский}