Мстёрский ковчег. Из истории художественной жизни 1920-х годов

^{Руководство и ученический актив Мстёрской опытно-показательной станции НКП. Весна 1923. Архив Мстёрского института лаковой миниатюрной живописи им. Ф. А. Модорова. Первый ряд сверху слева направо: Л. Зверев (?), А. Мольков, Л. Антонова, Н. Рождественский, неизвестная; второй ряд: М. Курбатов, П. Сергиевский, В. Иванов, М. Модестов; третий ряд: неизвестный, В. Соловьев, неизвестные; внизу, крайний справа: А. Кисляков. Государственный архив Владимирской области. Атрибуция автора}

В 1922 году В. К. Иванов переехал в Москву, где организовал и возглавил Опытную школу трудового воспитания при Центральном доме коммунистического воспитания рабочей молодежи[639]. С 1923 года он стал членом опытно-исследовательской подсекции ГУСа[640]. Работу в Мстёре Владимир Кириллович совмещал со своими прежними обязанностями в столице. Понятно, что его назначение явилось плодом компромисса, и он мог отдавать мстерянам только часть своего времени, бывая наездами. Это не способствовало установлению непосредственных контактов с детьми, которые чаще всего наблюдали нового заведующего издалека. Судя по воспоминаниям, фигура Иванова коммунарам, привыкшим к моторному и демократичному Федору Модорову, была непонятна. К тому же его внешний облик старорежимного барина плохо сочетался со стилистикой и духом коммуны. Однако этот выбор оказался совсем неплохим в условиях, когда школа и мастерские нуждались в реабилитации по всем основным линиям своей жизнедеятельности[641].

В то время как Иванов осуществлял просвещенное и компетентное кураторство стратегических вопросов[642], ежедневной жизнью учебного комплекса принялся руководить Василий Александрович Соловьёв[643]. С июня 1922 года он преподавал в школе физику. Деятельный, искренне болеющий за дело и внимательный к его деталям, Соловьёв быстро нашел общий язык с детьми, приступив к возрождению коммуны, что называется, на земле. Руководителем мастерских (или, точнее, того, что от них осталось) Иванов утвердил Л. П. Зверева. При этом в разных документах его должность называется то директор техникума, то организатор техникума.

Несмотря на выводы В. Л. Храковского в пользу мастерских, план возрождения некоторое время оставался под вопросом. Зверев вынужден был потратить немало сил, чтобы развеять сомнения в первую очередь в Главпрофобре. Среди негативных последствий отказа от идеи техникума он числил «ущерб чисто морального свойства, состоящий в подрыве доверия населения к культурным начинаниям в области художественно-промышленной школы. Уже теперь, — писал Зверев московскому руководству, — заметно ослабление связи с населением, благодаря целому ряду быстрых перемен и преобразований в этой области, при которых население не успевало увидеть результатов культивирования его ремесел. Если не будет доведена до конца организация техникума, доверия… уже нельзя будет воссоздать, а оно и без того завоевывается с трудом благодаря значительной его косности»[644]. Зверев указывал на бессмысленность существования опытно-показательной школы вне кооперации с техникумом. Тем более что 1923 год должен был стать годом первого школьного выпуска и, значит, вместе с мастерскими Холуя, Палеха, Вязников обеспечить Мстёре приток студентов-первокурсников. «Больно было бы разрушить идею в самый момент ее осуществления, только благодаря стихийному бедствию, которого последствия хотя и велики, но вполне поправимы»[645], — заключал Зверев.

^{Василий Соловьёв. Мстёра. 1920-е. Архив Мстёрского института лаковой миниатюрной живописи им. Ф. А. Модорова}

^{Михаил Модестов. Мстёра. 1927. Государственный архив Владимирской области}