Читаем Мстислав Удалой. За правое дело полностью

2. Изгнание венгров

И вот – час настал.

В конце 1218 года Мстислав Удатный попрощался с новгородцами, собрал дружину и отбыл на юг. К нему присоединился один из полоцких князей, Василько. В дружине Удатного находился, по нашей версии, новгородец Ярун, который отличился во время войны с суздальцами. Мстислав оценил его военные способности и пригласил с собой.

Удатный прибыл в Киев – к Мстиславу Старому, который являлся центральным политиком в тогдашней Руси. Отношения между нашим героем и киевским князем были тогда теплые и родственные.

Мстислав Старый Киевский деятельно собирал воинов, оружие, деньги, делал продовольственные запасы и передавал всё это Удатному. По догадке И.Я. Фроянова, мы имеем дело с крупной и хорошо продуманной операцией по отвоеванию Галича: настолько сильную опасность почуяли русские князья. В походе участвовали добровольцы из Новгорода, смоляне, «древляне», киевляне, полочане.

Лично Мстислав Старый в походе не участвовал: летописных упоминаний на этот счет, во всяком разе, не имеется. Он выполнял роль мозгового центра. Или, как мы сказали бы теперь, начальника штаба.

Известия о приходе в Киев удачливого северного князя и о сборе полков держать в тайне было невозможно. Слухи об этом сильно напугали галицких политиков. В тамошнем правительстве по-прежнему задавал тон боярин Судислав Ильич. Это была ухудшенная копия Владислава Кормиличича, то есть беспринципный, гибкий и циничный делец. Он тотчас начал соображать, как бы предотвратить появление Мстислава и восточнорусских полков на Днепре. План возник быстро.

Судислав направил приглашение Даниилу прибыть в Галич и сделаться князем, обещая при этом свергнуть Кальмана. Возможно, предложение показалось заманчивым восемнадцатилетнему Даниилу. Но правительство, находившееся при нем, – «княгиня Романова», «дядька» Мирослав, отцовские дружинники – рассудили иначе. Идти в Галич означает поссориться с Мстиславом Удатным. И не более того. Удержать прикарпатское княжество без помощи внешних сил невозможно. Так пусть этой силой станет русский православный князь, которому сопутствует удача. Нужно не ссориться с Удатным, а заключить союз. От этого можно выиграть гораздо больше.

План оказался верным. Иногда от таких решений зависят судьбы народов. В конечном счете он позволил вырвать Галичину из объятий Запада и подарить ей больше ста лет жизни в рамках русского мира.

Мстислав Удатный вошел в пределы Галицкой земли. Южная летопись лаконична. Она пишет, что Судислав и Бенедикт Бор бежали при первом известии о приближении русских, прихватив с собой Кальмана и награбленные ценности. Эту ее часть писали по заказу Даниила, а тот не был заинтересован в прославлении Удатного. Западные источники опять же молчат. Всегда неприятно рассказывать о своих поражениях.

По мнению В.Т. Пашуто, в Галицком княжестве началось восстание. Мстиславу всюду открывали ворота, и он шествовал по стране, как победитель. Князь нигде не встретил серьезного сопротивления. Латиняне были изгнаны в один миг. А всё благодаря редкостной удаче. Венгерские гарнизоны и галицкие «западники» как раз в этот миг не могли получить помощи. Король Эндре II в 1217–1218 годах ввязался в нелепую авантюру – отправился в Крестовый поход для освобождения Гроба Господня, вследствие чего заслужил прозвище Крестоносец. Гроб он не освободил, но время потерял и истощил ресурсы королевства, ибо такая экспедиция стоила огромных денег. Он был далеко в тот момент, когда Мстислав набросился на Галичину. Поэтому освобождение Галича русскими прошло удивительно гладко. Православные рати торжественно вошли в столицу княжества. Многострадальная земля получила нового правителя – Мстислава Удатного (1219–1228?). Галичанам он подходил. Мстислав обладал огромным опытом управления похожей общиной – новгородской, где тоже чередовались князья у власти, процветали бурные интриги и отсутствовала стабильность. Князь умел найти общий язык с политическими группировками и договориться с боярами. Кроме того, он располагал военной силой, которая позволяла держать под контролем княжество. На севере, в Новгороде, эту силу предоставляла смоленская родня. На юге – помогли те же смоленцы и киевляне. Был у Мстислава еще один друг. Это его тесть – половецкий хан Котян, располагавший крупными по тогдашним меркам силами в несколько тысяч всадников. Всё это позволило Мстиславу стать центром притяжения для остальных князьков Западной Руси, одним из которых являлся Даниил.

Перейти на страницу:

Все книги серии Неведомая Русь

Неизвестная история русского народа. Тайна Графенштайнской надписи
Неизвестная история русского народа. Тайна Графенштайнской надписи

История наших предков до IX века от Рождества Христова долго оставалась загадкой, «белым пятном», объектом домыслов и подчас фантастических теорий. Известный писатель Андрей Воронцов, основываясь на новейших открытиях в археологии, антропологии, генетике и лингвистике, пытается ее реконструировать. В книге речь идет о найденном в 1977 г. в австрийском городке Графенштайн камне с фрагментами надписи II в. н. э., которая принадлежала норикам. Норики же, по свидетельству Нестора-летописца в «Повести временных лет», были прямыми предками восточных славян, причем, как выясняется, весьма древними. Согласно историкам Древнего Рима, норики существовали как минимум за тысячу лет до того, как славяне, по версии господствующей в Европе «немецкой исторической школы», появились на континенте. А атестинская (палеовенетская) культура, к которой принадлежали норики, древнее Норика еще на 500 лет. Книга А. Воронцова доказывает прямую преемственность между древнерусской и палеовенетской культурами.

Андрей Венедиктович Воронцов

История / Языкознание, иностранные языки / Языкознание / Образование и наука
Загадки римской генеалогии Рюриковичей
Загадки римской генеалогии Рюриковичей

Книга «Загадки римской генеалогии Рюриковичей» посвящена знаменитой легенде о происхождении Рюрика от мифического Пруса, родственника древнеримского императора Августа. Несмотря на явную искусственность самой генеалогии, в основе ее лежат отголоски преданий о былом нахождении русов на севере современной Польши и границе с Пруссией, что подтверждается целым рядом независимых источников. Данная легенда дает ключ, с помощью которого мы можем не только узнать о взаимоотношении русов с готами, ругами и вандалами во время Велмого переселения народов, но и определить, где находилась изначальная прародина наших предков и как именно возникло само название нашего народа. Книга предназначена как историкам, так и широкому кругу читателей, интересующихся вопросом происхождения своего народа.

Михаил Леонидович Серяков

История / Образование и наука
Повести исконных лет. Русь до Рюрика
Повести исконных лет. Русь до Рюрика

Известный исследователь, историк Александр Пересвет в своей новой книге, в форме летописного повествования, прослеживает историю от появления первых русов в Восточной Европе до нападения князя Святослава на Хаэарию и Византию. Рассказ ведётся от имени личного духовника великой княгини Ольги, болгарского клирика, который описывает, как рождалась и развивалась Русь изначальная. Он прослеживает её историю: строительство первыми русами города Ладоги, появление нескольких русских «протогосударств», борьбу между ними — и, наконец, укрепление и возвеличение среди них Руси Киевской.Взору читателя открывается захватывающая панорама ранее не известной, но исторически и научно достоверной предыстории Российского государства. В книге предстают известные и малоизвестные исторические персонажи, войны и походы, подвиги и провалы, политические акты и религиозные деяния далекого прошлого.

Александр Анатольевич Пересвет , Александр Пересвет

История / Образование и наука

Похожие книги

Идея истории
Идея истории

Как продукты воображения, работы историка и романиста нисколько не отличаются. В чём они различаются, так это в том, что картина, созданная историком, имеет в виду быть истинной.(Р. Дж. Коллингвуд)Существующая ныне история зародилась почти четыре тысячи лет назад в Западной Азии и Европе. Как это произошло? Каковы стадии формирования того, что мы называем историей? В чем суть исторического познания, чему оно служит? На эти и другие вопросы предлагает свои ответы крупнейший британский философ, историк и археолог Робин Джордж Коллингвуд (1889—1943) в знаменитом исследовании «Идея истории» (The Idea of History).Коллингвуд обосновывает свою философскую позицию тем, что, в отличие от естествознания, описывающего в форме законов природы внешнюю сторону событий, историк всегда имеет дело с человеческим действием, для адекватного понимания которого необходимо понять мысль исторического деятеля, совершившего данное действие. «Исторический процесс сам по себе есть процесс мысли, и он существует лишь в той мере, в какой сознание, участвующее в нём, осознаёт себя его частью». Содержание I—IV-й частей работы посвящено историографии философского осмысления истории. Причём, помимо классических трудов историков и философов прошлого, автор подробно разбирает в IV-й части взгляды на философию истории современных ему мыслителей Англии, Германии, Франции и Италии. В V-й части — «Эпилегомены» — он предлагает собственное исследование проблем исторической науки (роли воображения и доказательства, предмета истории, истории и свободы, применимости понятия прогресса к истории).Согласно концепции Коллингвуда, опиравшегося на идеи Гегеля, истина не открывается сразу и целиком, а вырабатывается постепенно, созревает во времени и развивается, так что противоположность истины и заблуждения становится относительной. Новое воззрение не отбрасывает старое, как негодный хлам, а сохраняет в старом все жизнеспособное, продолжая тем самым его бытие в ином контексте и в изменившихся условиях. То, что отживает и отбрасывается в ходе исторического развития, составляет заблуждение прошлого, а то, что сохраняется в настоящем, образует его (прошлого) истину. Но и сегодняшняя истина подвластна общему закону развития, ей тоже суждено претерпеть в будущем беспощадную ревизию, многое утратить и возродиться в сильно изменённом, чтоб не сказать неузнаваемом, виде. Философия призвана резюмировать ход исторического процесса, систематизировать и объединять ранее обнаружившиеся точки зрения во все более богатую и гармоническую картину мира. Специфика истории по Коллингвуду заключается в парадоксальном слиянии свойств искусства и науки, образующем «нечто третье» — историческое сознание как особую «самодовлеющую, самоопределющуюся и самообосновывающую форму мысли».

Р Дж Коллингвуд , Роберт Джордж Коллингвуд , Робин Джордж Коллингвуд , Ю. А. Асеев

Биографии и Мемуары / История / Философия / Образование и наука / Документальное