Мунфлит

К Террасе-то мы и направились, и хотя она находилась прямо под нами, нам нужно было пройти до нее еще с милю, а то и побольше. Путь наш теперь лежал по конной тропе, плавно спускающейся в ложбине между утесами. Когда мы наконец пришли, я глянул на небо. Судя по положению звезд, время перевалило за полночь. Место мне было знакомо. Однажды я приходил сюда собирать ежевику. На здешних ее колючих зарослях, открытых солнцу лишь с юга, созревали великолепные ягоды. К прибытию нашему на Террасе, насколько я мог различить во тьме, собралось уже довольно много народа. Некоторые стояли группками, другие сидели на земле, а темные силуэты лошадей во мраке ночи казались больше реальных своих размеров. При виде нас люди пробормотали низкими голосами приветствия, затем снова стало настолько тихо, что можно было услышать, как лошади жуют траву. Я не впервые уже оказывал помощь в приемке груза, знал большинство из этих людей, однако вступать в разговор мне ни с кем из них в тот момент от усталости не захотелось, и я лег на траву отдохнуть. Отдых мой оказался короток. Вскорости я заметил, как кто-то ко мне подбирается сквозь колючки.

– Ну, Джек, – раздался голос Рэтси. – Стало быть, вы с Элзевиром Мунфлит покидаете. Я бы тоже не прочь, но кому ж в таком разе стариков провожать в последнее их пристанище. В наши-то дни мертвые не хоронят мертвых.

Я, в полудреме не удосужившись понять смысл его слов, возразил:

– Это не должно вас удерживать, мастер. Найдутся на ваше место другие.

– Сын мой, да понимаешь ли ты, о чем говоришь? – не унимался он, похоже, больше всего стремясь насладиться собственным голосом. – Возможно, они найдут кого-то, кто сможет копать могилы и даже закапывать их. Но сыщется ли среди них хоть один, кто сумеет правильно кинуть землю, когда преподобный Гленни проговорит: «Прах к праху». Тут большой навык ведь требуется, чтобы она упала на крышку гроба легко.

Веки мои слипались, и я уже собирался взмолиться, чтобы он дал мне возможность хоть ненадолго заснуть, когда снизу послышался свист. Все в мгновение ока вскочили на ноги. Погонщики подошли к головам лошадей, и наш отряд двинулся к берегу молчаливо вьющейся вниз цепочкой. Люди и лошади. И еще не достигнув берега, мы услыхали, как нос первой лодки заскребся о берег, а под ногами моряков захрустела прибрежная галька. А затем мы дружно принялись перетаскивать груз, и любому, кто не был в курсе, что происходит, зрелище это показалось бы странным и впечатляющим. Мешанина людей, фонари раскачиваются, свет их блуждает, морская пена накатывает на ноги, захлестывает внутрь обуви, и звучит преимущественно французская речь, ведь большинство команды «Бонавентуры» составляли иностранцы. Не вижу смысла что-либо добавлять еще по этому поводу. Все приемки такого груза происходят одинаково, и перемещается он с корабля на берег примерно так же, как я сейчас рассказал, заплачен за него налог или нет.

Время уже подошло часам к трем, когда лодки контрабандистов ушли в море. Лошади были навьючены основательно. А большинство людей к тому же тащили в руках по одному или даже по два бочонка. Руководивший всем Элзевир отдал приказ отправляться, и мы потянулись цепочкой от берега к Террасе. Груз оказался тяжелее обычного, идти пришлось медленно, и хотя до рассвета было еще далеко, небо за время нашего пути успело чуть посветлеть.

Достигнув Террасы, мы уже продвигались по ней в направлении конной тропы, вившейся на ее краю вверх, когда я заметил за клочком зарослей, которыми изобиловало это место, движение. Было оно едва различимо, я даже толком не мог понять, человек там или какое-нибудь животное, но остальные тоже насторожились. Послышались крики. Несколько человек, положив бочонки, пустились в погоню, а остальные разом обратили взгляды к конной тропе.

На ней почти тут же возникли гончие и их добыча. Гончими были Деймен, Гаррет и еще несколько человек из нашего отряда. Преследовали они мужчину постарше, но улепетывал он от них столь стремительными прыжками и скачками и с такой прытью, какая под силу не каждому юноше. Впрочем, он знал, кто его преследует, и для него эта гонка была битвой за жизнь. Бегущие, промелькнув мимо нас, скрылись из вида, но даже мгновения для меня оказалось достаточно, чтобы я опознал в бегущем мужчине постарше Мэскью.

К человеку этому я относился с ненавистью. Людям он нес только горе, и от него успело достаться и мне самому. Тем не менее я от всей души желал ему убежать, хотя все подсказывало, что ситуация вскорости для него обернется самым безнадежным образом. Шанс на спасение равнялся нулю, ибо дорога была крута и камениста, а гнались за ним самые быстрые ноги на всем побережье. Мы, наблюдатели, замерли. Каждый хотел дождаться, не сходя с места, конца погони. Я находился достаточно близко от Элзевира и видел его лицо. Ни тени игры бурных чувств или кровожадности. Оно словно застыло в преддверии неизбежного.