Мунфлит

Глава XII Похороны

Лежит человек в полном праве своем

Объятым быть смертью ниспосланным сном.

Роберт Браунинг

Мы с Рэтси чуть-чуть постояли, пожимая друг другу руки, а затем он сказал:

– Эти два месяца, Джон, превратили тебя из мальчишки в мужчину. Ты был ребенком еще совсем, когда я, поднимаючись с лошадьми навьюченными по Седой Башке, оглянулся на тебя, Элзевира да Мэскью, который лежал подле вас на земле. Из-за жуткого того дела и команда контрабандистов лучшая развалилась, и вы с Элзевиром в пещерах да подземельях прятаться вынуждены. Эх, лучше бы ты тогда дома остался. Не следовало тебе быть в то утро с нами. Слишком жестока такая работа для твоих-то годов. Выбрать бы для нее нашему главному кого другого.

Я сам придерживался того же мнения, однако возразил:

– Нет, мастер Рэтси, где мастер Блок, там должен быть и я, и куда он идет, туда и я за ним следую.

Боль в ноге заставила меня сесть на постель. Шторм снова разбушевался. Неистовые порывы ветра захлестывали в пещеру капли дождя и водяную взвесь из пролива. Не успел я усесться, как вихрь достиг даже нашего дальнего угла, задув влажным своим дыханием пламя свечи.

– Боже, сохрани, ну и ночка! – воскликнул Рэтси.

– Сохрани, Боже, тех бедолаг, которые сейчас в море, – отозвался я.

– Аминь, – кивнул он. – И чтобы каждый «аминь» слетал из уст моих столь же искренне, как этот. В Мунфлите-то, опасаюсь, так залив разгулялся, что ему впору любую шхуну поднять да закинуть в поле за пляжем. А здесь-то местечко скверное для подобной ночи, – поежился он. – Все равно как склеп Моунов. А может, я склеп бы даже и предпочел, коли хоть половина историй о том, кто здесь шастает, правда. Да разожги же ты, Бога ради, огонь! Я ж приметил, пока свеча твоя тощая не погасла, дрова у стены.

С огнем мы провозились изрядно, а когда он появился, от дров пошел дым, который ветер нес нам в глаза, вздымая вдобавок время от времени снопы пляшущих по пещере искр. Но наконец дрова разгорелись чистым белым пламенем, утешая и исцеляя теплом и светом две наши растревоженные души.

– Ах, – выдохнул Рэтси. – Да будет благословен огонь! Он и всегда-то необходим, а сейчас особо, коли подобно мне задубеть от дождя, сырости да ветра свистящего. – Он расстегнул бушлат. – Тяжко мне от этого места, парень. Прискорбные воспоминания навевает. Сорок лет назад попал я сюда таким же юнцом, как ты, вместе с командой старого контрабандиста Джордана. Ночка тогда аккурат столь же ненастная выдалась. В ремесле нашем был я еще новичком, заснуть из-за рева ветра и моря не мог, а лежал ровно тут же, где мы с тобою сейчас устроились. И вот в ранний утренний час раздались сквозь шторма рев такие истошные женские вопли, что кровь у меня застыла. До сих пор не забыл. Остальные-то из нашей команды крепко спали даже при буре, как и должно бывалым контрабандистам. Я их разбудил. И хотя все смекнули, что там, под нами, в бурлящем море, борются из последних сил за жизни свои нам подобные существа, ни один из нас ни рукой ни ногой не двинул для их спасения. Потому как из-за дождя да взвеси морской ни зги было не видать. А попозже утром и выяснилось. Это «Флорида» ушла под воду прямо под нашим утесом вместе со всеми, кто был у нее на борту. Сложная штука жизнь. И вы с Блоком в сложном сейчас положении. Я вот с чем пришел-то к тебе.

Он вытащил из кармана продолговатый лист бумаги с гербом наверху, под которым стояли буквы Г.Р.[1], а ниже следовал такой текст: