Мусор

Когда Костик вышел в туалет, Саша, по всесильной привычке, потянулся за телефоном, чтобы проверить в нём хоть что угодно, лишь бы не оставаться в бездействии эти несколько минут. Там было два пропущенных от матери, которых он не услышал из-за гула множества голосов, смешавшихся с гудом проезжавших мимо бесконечных машин. Пришлось уйти с веранды и свернуть в подворотню, где, тихо разговаривая и куря, сидела на выступе фундамента старинного здания, высоко вскинув колени, официантка.

С тех пор, как он уехал из Боголюбова в конце октября, мать перестала звонить ему ежедневно, как это было раньше: теперь он говорил с ней один, самое большее – два раза в неделю. Мама деловито расспрашивала его, как дела, хватает ли денег, не забыл ли он оплатить коммунальные услуги, и иногда коротко рассказывала самое важное из своей жизни. Так, после Нового года сообщила, что Ангелина собралась и уехала, вроде бы в Тулу, ничего особенно не объяснив, а школу бросила. В марте – что тётя Клава, наконец, продала за приличные деньги «Запорожец», остававшийся с ней бесполезным металлоломом со смерти дяди Владлена, теперь хочет снести гараж и строить там баньку, но к стене прилегает их курятник. Сейчас же явно было что-то важнее, раз она настойчиво дозванивалась поздним вечером в середине рабочей недели, и конечно, он сразу подумал об Ангелине, хорошо памятуя, сколько тревог пришлось вынести от неё в последние его дни в родном городе. Саша перезвонил, и мама быстро ответила (довольно спокойное и сдержанное «Алло»), но дальше, когда он спросил, не случилось ли что-то, она вдруг рассыпалась бессвязными рыданиями: охала, ревела, глотала слова, как будто трубя лишь гласные звуки, – и ему долго пришлось переспрашивать и просить её успокоиться, прежде чем, ещё немного отрывисто подышав, она сказала, коротко и просто: «Саша, папа умер… Уби-и-или-и-и-и», – и недолгая связная речь её перетекла в новый отчаянный вой.

Похороны были назначены на пятницу, и ранним утром он выехал первым же автобусом, чтобы успеть к полудню в Боголюбов. Как удалось выяснить время спустя, отца его обнаружили в заброшенном доме, что принадлежал когда-то Сашиной однокласснице и стоял, без стёкол, с вытаращенным наружу из окон кустарником, на месте поворота к их нижней улице. Он был зарезан – возможно, ножом, но может, и острым бутылочным осколком; ничего похожего поблизости не нашлось. Вряд ли его, спящего, хотели ограбить: при нём не было ничего, кроме дешёвого алкоголя, на который он потратил все набранные дома мелкие деньги. Скорее, между собутыльниками произошёл какой-то конфликт, и вряд ли следователи собирались всерьёз опрашивать всех местных алкоголиков, каждый из которых мог бы оказаться с убитым в тот день, чтобы установить истину, кто порезал старого, никчёмного пьяницу.

Зелень, растущая на обочинах дороги, была так свежа: праздничная, салатовая, уже достаточно густая, чтобы деревья напоминали деревья, а не опушенные лёгкой дымкой палки, и, когда в окне его показался нелепый храм, с трёмя нарощенными чужеродными башнями, Саша знал уже, что ему осталось двадцать минут дороги.

Статья про Боголюбов получилась слишком фантазийной, мало рассказывая о сути дела, но Борису Борисовичу очень понравилась эта мистическая путаница. Он посчитал, что так лучше всего выражено происходящее. Конечно, после они дополнили репортаж конкретными сведениями, документами, историями прошедших судов. «Свобода слова» неоднократно возвращалась к вопросу строительства мусоросжигающего завода, хотя Саша сильно хотел бросить уже надоевшую тему: она терзала его изнутри неизбывным чувством вины, а любое воспоминание о городе связано было с трагической фигуркой запутавшейся девочки, им преданной и там брошенной. Однако среди самих жителей так и не нашлось отважных активистов, готовых сотрудничать с ними в деле борьбы за чистый воздух. Ввязался в кампанию только областной депутат-коммунист: он собирал какие-то подписи, давал интервью, делал репосты, обращался с запросами – и к весне всплыли его махинации с налогами, плюс незаконное строительство дома, так что он отправился под арест, и дело совершенно заглохло. А строительство, тем не менее, не думало прекращаться, и даже на гугл-картах можно было наблюдать стремительно прираставшие на участке квадратики да прямоугольники.