Мусор

Она всё ещё ни разу не посмотрела на него. Медленно поднявшись с дивана, пошла к плите, на которой серая, идеально начищенная кастрюлька истерично плевалась чем-то.

– Самого часов пять вчера не было, часов пять сегодня, а всё туда же!

– Мама, – не выдержал Саша, – скажи, на что ты обиделась?

– Да что толку, – тихо произнесла она, мешая что-то в своём вареве.

– Так ты начни! Может, и выйдет толк! Я не прав, что выпил? Или что встретил Ангелину и дошёл с ней до дома? Я просто не понимаю тебя! Я скоро уеду, и всё это время ты будешь дуться?

Из-под стола с натужным визгом выскочил кот и бросился рьяно тереться о её ноги. Мама со злостью пнула его ногой так, что он, тощий, отлетел к стене, где быстро оправился, отряхнулся и с невозмутимым видом отправился обратно под стол. «Зар-раза! Кто тебя пустил хоть в дом?».

– То-то и оно, – она, разгорячённая, с непривычной скоростью обернулась и задела боком край стола. – Ты скоро уедешь! Опять меня оставишь! Но всё это время будешь шлындать чёрт знает где, как и все!

Голос её стал обиженным уже не сухо, а детски, слезливо.

– Но ведь никто не может сидеть с тобой и Клавой здесь весь вечер! И не должен! Мы бываем вместе за завтраком, за ужином. И друзей я не видел давно: конечно, посидел с ними, выпил – может, даже и лишнего, но ты сама знаешь, что не смертельно. А ещё у меня тут работа, обязательства. И, может быть, ещё друзья. Я, между прочим, был сегодня в школе, говорил про Ангелину. Но вот, пришёл же к тебе, а ты со мной не говоришь!

Её вдруг разом отпустило, она улыбнулась, но говорить дальше, конечно, отказалась.

– Ладно. Что тебе Татьяна Леонидовна-то сказала? Ты ведь у неё был?

– Да ничего. Привет тебе передавала.

– М-м… Говорят, у неё дочь хорошо пристроена, в Туле в администрации работает? Вот, что значит, место своё занять – она ведь всегда в школу лезла и во все дырки…

– Она очень беспокоится об Ангелине. Просила поговорить с ней, мотивировать на работу, поступление, переезд отсюда.

Мама схватилась скомканным полотенцем за ручку кастрюли и спешно бросила её на чугунный кругляшок старой подставки под горячее.

– Ага, а кто не беспокоится! Я, что ли, не беспокоюсь? И говорила с ней и о поступлении, и обо всём, и тебя в пример приводила. Но она такая упрямая – упрямее Димы! Тот хоть слушался, а эта вообще как глухая!

Она тяжело наклонилась и подняла над столом за шкирку безвольно обвисшего кота со злым прищуром жёлтых глаз.

– Не впускай его больше в дом, его блох только тут не хватало, – и, сердито топая, понесла его в прихожую.

Дверь хлопнула, послышалось гудение маминого недовольного голоса. Вернулась она через некоторое время с Ангелиной – лицо сестры было совсем не похоже на то, смешливое, круглое, какой он встретил её вчера в кафе. Нахмуренная, будто похудевшая и посеревшая, она шла и одной походкой своей сопротивлялась всему, тут её окружавшему. Мама, топая ещё размашистее, шла за ней и говорила:

– …просит тебе напомнить, что надо поступать, надо учиться! Вот, мать не слушаешь, может, директора услышишь! И не стыдно – брату уже говорит?

– А тебе не стыдно? Вообще-то это твоя обязанность, – она швырнула куда-то в угол тяжёлый большой рюкзак, потом быстро сняла чёрный пиджак и кинула туда же, – а ты опять прислугу нашла для своих проблем.

Сестра убежала, видимо, в единственное место, откуда её невозможно было достать, – в ванную.

– Просила же Ваньку замок ей там выломать! Уж мы бы как-то обошлись, – прокряхтела мама, поднимая с пола дочкины вещи и перекладывая на стоявший у стенки стул. После повернулась к Саше, наблюдавшему всё из дверного проёма. – Вот видишь: поговорила. Помогло?

Ужинали снова в тишине: говорил (точнее, кричал), только телевизор, заглушая и тиканье часов, и свист чайника, отпускавшего, незамеченным, в потолок облака густого пара; Ангелина и Дима одинаково ели, держа вилку в одной руке, а другой листая ленты в своих телефонах; мама раза три вздохнула: «Что-то Клава запаздывает, сегодня без ужина останется», – она откровенно надеялась, что кто-то поддержит её шутку, но из вежливости улыбался только Саша. Он был рад, что мать оттаяла.

Когда был выпит чай, и мама понесла чашки в ванную, а Дима быстро скрылся в комнате, Ангелина вдруг подняла свои серьёзные глаза на брата и сказала: «Меня Саша, моя подруга, зовёт гулять. Не хочешь с нами?».

Саша невольно обернулся на дверь, в попытке проверить, не услышала ли мама. Уйти сейчас, когда ему еле удалось примирить её с вчерашним поздним возвращением на пару с сестрой, было бы неверно. Ангелина тихо заметила: «Понятно», – и он почувствовал её разочарование. А ведь он ещё и рассказал матери о разговоре с директором, но это её не обидело! Сестра тоже вышла из кухни и – он услышал, как зазвенели крючки задвигаемой шторы, – начала собираться.