Мусор

Саша спохватился. В маленьком и плохо освещённом городке провожать девушек до дома, даже если они просто знакомые, было и необходимо, и несложно, поэтому твёрдо принято за правило. Они шли, и влажный асфальт блистал в лучах фонарей. Она, действительно, жила поблизости – кажется, хватило пяти минут. За это время он неожиданно пересказал ей всю свою встречу с Маугли и Немцем, которого она тоже прекрасно знала. Саша смеялась в тех местах, какие ему хотелось выделить как действительно смешные, и иногда вставляла удачные реплики.

– Где всё-таки Ангелина? – в какой-то момент спросил он, вспомнив, как вообще оказался здесь.

– У неё встреча, – уклончиво ответила подруга.

– То есть у неё есть парень? – спросил Саша, чувствуя умиление и даже радость за сестру.

– Ну-у, можно и так сказать. То есть ты думаешь, что Маугли с Немцем теперь, если тебя встретят, захотят двинуть? – поспешно вернулась она к их шуточной теме.

Возле добротного дома с высокой крышей, двумя широкими окнами, выходившими на улицу, за неплотными шторами одного из которых мигал синим то ли монитор, то ли телевизор, они остановились. Девушка, прощаясь, смотрела на него внимательнее, чем требовалось, как будто чего-то ожидая, но он лишь дежурно поблагодарил её за встречу, попрощался и поторопился уйти, чтобы не навлекать на себя подозрений, не глядя, зашла ли она в свою калитку.

«Как же всё кончилось с Женей? Почему?».

Он снова спускался вниз с горы, домой – сегодня приятно трезвый, лишь с лёгким, очаровательным дурманом от выпитого в голове, который всё делает симпатичным. На автобусной остановке невидимый в темноте человек громко и отчаянно кричал, разрушая тишину безлюдного города, в котором двигался только ветер. «Я понимаю, что это мои дети! Но она теперь – не моя жена!»; а второй голос невнятно отвечал ему, и опять: «Это мои дети! Я за них порву, ты слышал? Но этой суке – ни копейки от меня!».

Это было целое лето, в которое всё случалось впервые. Лето сумасшедшей влюблённости: он знал, что уедет, и даже хотел отказаться от поступления, но сама Женя убедила его, что это важно. Они лежали на травянистом заброшенном пляже целыми днями и мечтали, как она, через год окончив школу, тоже попытается поступить в музучилище куда-то в Москву. Она неимоверно радовалась, узнав, что он набрал проходные баллы на бесплатное отделение московского педагогического, они вместе смеялись, называя его училкой, так что ему это перестало казаться постыдным. Они ходили в поход, попросив палатку у кого-то из его родственников, или сидели у неё дома, перед открытым окном: она играла на фортепиано, а он бренчал на гитаре различные рок-хиты, и её любезная мама, очень на неё похожая острым носиком, живыми глазками и угловатой стеснительностью, приносила им в комнату кружки с чаем и потом останавливалась на пороге, чтобы с умилением посмотреть на них.

В сентябре он уехал. Всё было новое: долгие пары, неорганизованная жизнь в общежитии, обрушившаяся на него самостоятельность. На зимние каникулы он приехал и сразу побежал к ней, однако дальше ему предстоял первый в жизни студенческий экзамен по истории, которую принимал очень строгий преподаватель, мечтавший отсеять половину учащихся с потока, и он вынужден был почти всё время готовиться. Пока наступило следующее лето, он совершенно погряз в пьянках, перемежавшихся спешными подготовками рефератов, походами в ночные клубы и на концерты, начал вести свой блог, много общаться с девчонками, которых на филфаке было в достатке, чтобы какие-то всерьёз заинтересовались им – и, сильно выпив, оказавшись вместе в чьей-то комнате, устоять было невозможно… Москва оказалась без преувеличения городом возможностей: представлялось, что прямо сейчас, за углом, происходит что-то важное, историческое, и, если не бежать всё время куда-то, ты упустишь этот великий шанс навсегда. Ничего особенного не случалось, но ожидание скорых перемен не покидало его. В этом состоянии не нашлось места для Жени: её улыбка, доверчивость очень быстро были вытеснены, как и скука по маме, по своему маленькому, неудобному, но родному дому, по целому уютному, неторопливому городу. Он знал, что она окончила музучилище в Орле, вернулась в Боголюбов, устроилась преподавать в местную школу искусств, потом вышла замуж – это лишь заметно удивило его, поскольку избранником был топорный, неприятный, дешёвый тип из её параллели, но не задело. У неё даже появились дети. Он слышал эти сплетни время от времени, не радовался и каждый раз вспоминал сирень – однако сильно пожалеть об упущенной любви ни разу не случилось. А потом появилась Таня, и всё совершенно забылось, хотя, конечно, их долгая совместная жизнь, полная споров, ссор, оскорблений и интриг, не стоила и секунды той короткой, светлой истории с сиренью.

Глава 14