Муссон

Стон ужаса раздался на палубе, когда Дориан полез еще выше. Все понимали, что ярость принца будет чудовищной, если с мальчиком что-то случится, и эта ярость обрушится прямо на их головы. И матросы застонали снова, когда Дориан очутился у болтавшегося фала и схватил его.

– Крепи конец! – закричал он вниз, используя английский термин, однако капитан разгадал смысл его приказа и тут же перевел его на арабский.

Трое матросов подбежали к другому концу тяжелого фала.

Как только они ухватились за него, готовые предотвратить резкое падение мальчика, Дориан дважды обернул вокруг талии оборванный конец фала и еще пропустил его между ногами.

– Держите! – крикнул он.

Выждав, когда мачта качнется в нужном ему направлении, он оттолкнулся от нее. Фал взвизгнул в шкиве, когда Дориан полетел вниз.

Мужчины у другого конца пропускали канат между грубыми ладонями, замедляя спуск мальчика. А он с каждым поворотом дау оказывался висящим далеко над водой и визжал от возбуждения, раскачиваясь в воздухе.

Матросы на другом конце каната искусно направляли его спуск, и Дориан опустился на палубу так легко, что его босые ноги не издали ни звука, коснувшись досок.

Тут же поднялась суматоха: люди старались убедиться, что мальчик цел и невредим, разматывая конец фала на его талии.

Как только через шкив пропустили новый канат и подняли гик, а за ним и парус, дау снова поймало ветер, превратившись из беспомощной скорлупки в настоящее морское судно, быстрое и послушное.

Принц положил руку на плечо Дориана и окинул взглядом свою свиту.

– Благодаря быстроте мысли и действий этот ребенок спас мою жизнь, а потом и корабль, – объявил он. – Есть ли еще среди вас кто-нибудь, кто сомневается, что он – сирота из пророчества, увенчанный красной короной?

Он провел ладонью по сияющим локонам Дориана и заглянул в глаза каждому из приближенных. Ни один из них не смог выдержать его взгляд.

Первым подал голос мулла.

– Это первое чудо, предсказанное святым Таймтаймом! – воскликнул он. – Заявляю: это дитя из пророчества!

– Это пророчество! – согласился хор голосов.

– Восхвалим имя Господа!

Принц, все так же держа ладонь на голове Дориана, громко и отчетливо произнес:

– Да будет известно всем, что я принимаю этого ребенка как своего сына! Отныне и навсегда его будут звать аль-Ахмара ибн аль-Малик, Красноголовый сын аль-Малика!

Мулла улыбнулся хитрости своего повелителя. Признавая мальчика своим сыном, принц подтверждал пророчество святого. Но в дальнейшем должны быть соблюдены и другие условия, прежде чем принц извлечет прибыль из обещаний древнего святого. Хотя не приходилось сомневаться, что и такое время настанет.

– Такова воля Господа! – провозгласил мулла.

И остальные подхватили:

– Господь велик!

За долгие недели плавания Дориан сумел завоевать любовь команды, и это случилось бы даже без благодарности и похвалы принца.

Всем было понятно, что этот мальчик – своего рода птица счастья, и каждый втайне надеялся, что обещания пророчества коснутся и его лично. Когда Дориан ходил по палубе, даже самые загрубевшие матросы улыбались и добродушно подшучивали над ним или касались его огненных волос на удачу.

Корабельный кок готовил для него особые конфеты и засахаренные фрукты, а остальные члены команды состязались между собой за его внимание и подносили ему маленькие подарки. Один даже снял с себя амулет, который носил на шнурке на шее, и надел его на Дориана.

– Пусть он тебя охраняет, – сказал матрос.

– Маленькая обезьянка с сердцем льва, – с нежностью говорил о нем капитан Фоад.

После вечерней молитвы он звал Дориана посидеть с ним у руля. Он показывал ему путеводные звезды, когда те поднимались над морем, называл имена созвездий и рассказывал Дориану легенды о каждом из них.

Эти арабы принадлежали пустыне и океану.

Всю свою жизнь они жили под куполом небес, и звезды всегда светились над ними. Они сотни лет изучали их, и теперь капитан делился частью своих знаний с Дорианом. Это был редкий дар, и он подносил его ребенку.

Дориан зачарованно слушал, и его обращенное вверх лицо светилось в небесных лучах. Он, в свою очередь, рассказывал капитану об английских именах небесных тел, которые он узнал от Эболи и Большого Дэниела. Члены команды собирались вокруг них и слушали истории о Семи Сестрах или охотнике Орионе и Скорпионе, которые нежным высоким голосом передавал Дориан. Они любили звезды, и они любили хорошие сказки.

Теперь, когда Дориан мог свободно передвигаться по дау, он нашел себе множество интересных занятий, и ему уже некогда было тосковать от одиночества и жалеть себя. Он мог провести половину утра, склоняясь над бортом дау и наблюдая за длинноносыми дельфинами, игравшими в волнах: их широкие хвосты взлетали над водой, а понимающие глаза смотрели на мальчика, когда они носились взад-вперед перед носом дау. Один из дельфинов мог внезапно подпрыгнуть над синей водой так высоко, что оказывался вровень с Дорианом, усмехаясь широким ртом. Дориан махал ему и разражался звонким смехом. Ближайшие к нему арабы замирали и улыбались.