Муссон

Странно, но сейчас он ощущал себя ближе к прошлому; он как будто все еще чувствовал рядом с собой Тома. Они столько ночей провели вместе под звездным пологом, когда еще мальчишками плавали на старом «Серафиме», когда вместе сидели в гнезде на мачте… И Эболи, Большой Дэниел и Нед Тайлер учили их, называя имена созвездий и показывая все путеводные звезды навигаторов, и теперь Дориан шептал их вслух. Так много арабских названий: Аль-Нилам, Аль-Нитак, Минтака, Сайл… Находясь в обществе человека, ставшего ему отцом, и всех этих диких воинов, которыми он командовал, Дориан размышлял о древнем пророчестве святого Таймтайма, которое сам видел начертанным на осыпавшихся стенах гробницы старого мудреца. Постепенно его охватило почти религиозное чувство некой неизбежной судьбы, ожидавшей его здесь, под небом пустыни.

Они остановились после полуночи, когда великий Скорпион лежал над самыми каменистыми холмами. Один из шейхов Соара подошел к принцу, чтобы попрощаться с ним и повторить свои клятвы.

– Я соберу всех своих людей, – сказал он аль-Малику. И пообещал: – Еще до полнолуния мы будем ждать тебя у колодцев Ма-Шадида, пять сотен копий.

Они провожали взглядом его верблюда, быстро уходившего на восток; наконец он затерялся в пурпурных тенях, и тогда они отправились дальше. Еще дважды за ночь шейхи отделялись от общей колонны и, получив благословение принца, ускользали в пески, дав обещание снова встретиться с ним у колодцев Ма-Шадида в полнолуние.

Они шли и шли, пока не наткнулись на целую поляну сочной захры, выросшей здесь несколько месяцев назад, когда гроза залила водой небольшой кусок пустыни. Тогда путники остановились и предоставили верблюдам пастись, а сами нарезали снопы растений, потому что это была лучшая пища для верблюдов, ее высоко ценили. Когда снопы нагрузили на животных, то снова отправились в путь и шли до тех пор, пока рассвет не раскрасил восточный горизонт розовыми и оранжевыми полосами.

Тогда отряд вновь остановился, на этот раз чтобы поставить лагерь, распрячь верблюдов и накормить их собранной захрой. После этого сварили кофе и приготовили еду на дымных кострах из сухого верблюжьего помета. Поев, все улеглись, закутавшись в свои одежды. И спали все часы одуряющей жары, когда камни, казалось, танцевали в горячем воздухе. Дориан лежал рядом с Ибрисам, укрывшись в ее тени от изнуряющего солнца, и бурчание в ее животе и шорох челюстей, когда она пережевывала жвачку, были знакомыми и успокаивали.

Дориан отлично выспался и проснулся вечером, когда воздух немного остыл.

Отряд поднялся, готовясь к долгому ночному переходу. Дориан выслал вперед небольшой патруль во главе с Батулой, чтобы разведать дорогу. Потом сел на Ибрисам и вернулся к концу колонны, чтобы убедиться: никто их не преследует.

Это являлось необходимостью в этих суровых, враждебных землях, где племена жили в состоянии постоянной кровной вражды и войны, где налеты для захвата верблюдов и женщин были обычной частью пустынной жизни, а бдительность и настороженность стали сутью человеческого существования.

Дориан убедился, что за колонной все чисто. И повернул обратно, заставив Ибрисам бежать быстрее. Вскоре он догнал колонну.

После полуночи они подошли к горьким колодцам у Гхайл-Ярнин. Там уже был разбит небольшой лагерь Соара, и люди выбежали из шатров и окружили верблюдицу принца, радостно крича и стреляя в воздух.

Здесь, под пальмами у Гхайл-Ярнина, они стояли два дня. Вода в здешних колодцах содержала столько соли, что пить ее можно было, лишь смешав с верблюжьим молоком. К тому же мужчинам приходилось спускаться глубоко вниз, чтобы достать ее, и они выносили воду на поверхность в кожаных мешках, чтобы напоить верблюдов. После долгого пути без воды верблюды пили с удовольствием. Ибрисам выпила за несколько часов двадцать пять галлонов.

Здесь отряд покинули последние шейхи Соара – они тут же рассыпались по пустыне, чтобы найти своих людей. Принц аль-Малик остался только с небольшим отрядом Дориана, и им предстояло пройти последнюю часть пути перед встречей с Авамиром у колодцев Мухайда.

Им понадобилось еще три ночи, чтобы пересечь соленые пустоши, и лишь тогда они добрались до холмов Шайи. Даже в лунном свете земля здесь оставалась белой как снег, и лапы верблюдов оставляли темные следы на этой сияющей поверхности.

На третье утро они увидели далеко впереди холмы, бледную голубую линию, изломанную на фоне рассвета, как зубы тигровой акулы. Они остановились на день в русле пересохшей реки, где колючие кусты давали небольшую защиту от солнца. Прежде чем лечь спать, Дориан поднялся на берег русла, чтобы рассмотреть далекие холмы.

Холмы Шайи отмечали границу между территориями Соара и Авамира. Дориан отметил вершину, похожую на бойницу крепости. Соары называли ее Башней Колдуньи. Возле нее находился перевал, который и должен был вывести их на территорию Авамира.

Дориан удовлетворенно улыбнулся: он привел отряд через равнину, на которой не имелось никаких троп и дорог, прямо к перевалу. Он спустился в сухое русло, чтобы поискать клочок тени и отдохнуть.