Музей. Архитектурная история

Одним из первых не относящихся непосредственно к жизни и деятельности партийных лидеров и революционных деятелей опытов внедрения идеи посредством музейной архитектуры в отечественной практике стало строительство музея космонавтики в Калуге (илл. 19). Музей размещается на высоком холме неподалеку от могилы и Мемориального музея К. Э. Циолковского. Здание музея протяженной формы, двухэтажное с цокольным этажом. Основной вход осуществляется с открытой озелененной площади, составляющей продолжение парка. Композиция здания проста и целостна, отличается крупным масштабом. Протяженный объем музея перекрыт широкой верхней плитой, которая консольно вынесена за наружные стены. Органически встроенный в здание планетарий пронзает горизонтальную плиту и создает необходимый силуэтный акцент. Пластическую выразительность здания подчеркивают пилоны, образующие крупные лоджии по торцам, которые придают разнообразие восприятию здания с разных точек осмотра[113]. Вся внутренняя и внешняя архитектура здания подчинена идее, которую образно выражает мозаичное панно на тему «Советские люди – покорители космоса», размещенное во входной зоне.

В конце XX в. вновь появляется музейное пространство, теперь уже подкрепленное принципами «новой музеологии»[114], в котором посетитель переживает опыт символического реконструирования истории. Главная проблема в использовавшейся ранее схематичной формуле традиционного музея состоит в том, что он кажется далеким и чуждым восприятию зрителя. Новые исторические и мемориальные музеи стараются предоставить возможность каждому посетителю включиться в специфический, основанный на его собственном экзистенциальном опыте диалог с прошлым, реконструированный в экспозиционном пространстве. Подобное воссоздание опыта прошлого (особенно трагического) помогает субъекту сделать существование более осмысленным, понять собственное бытие и его природу.

Современные музеи стремятся к изменению дистанцированности и чуждости, подготавливая пространство, в котором прошлое в его естественном, историческом, цивилизационном, художественном, технологическом и других аспектах становится ближе к опыту современного зрителя.

Принципы современной экспозиции базируются на концепции объединения, чему интенсивно способствовала культура постмодерна и, в частности, так называемое «сетевое искусство» (Net Art). Это достигается в первую очередь благодаря многочисленным мультимедийным технологиям, внедренным современными и традиционными музеями, оригинальным, а иногда и шокирующим методам демонстрации предметов и, самое главное, за счет деконструктивистской архитектуры музейных зданий. Придание значения уникальным ощущениям наблюдателя и его активной роли в процессе музейного восприятия способствовало конституированию высоко индивидуализированного пространства, в котором становится возможным эстетически укорененное экзистенциальное переживание.

Воплощая новые идеи, поколение исторических музеев, открытых на рубеже веков, в частности музеев-памятников, посвященных Холокосту, специально проектировалось так, чтобы передать ощущения страха, смерти, отсутствия, небытия. Создание в таких музеях эстетической ситуации, которая вовлекает посетителя и дает возможность столкнуться лицом к лицу с трагедией прошлого, преобладает над строгой информативностью и познавательными аспектами, которые традиционно считались основными для данного типа музеев в рамках сциентистской стратегии памяти.

Один из самых ярких примеров создания переживания в музейном пространстве – Еврейский музей в Берлине, построенный по проекту Даниэля Либескинда и открытый в 2001 г. Его наиболее выдающийся эстетический момент – архитектура, превосходящая многие возможности экспозиции. Архитектура по своей природе – искусство пространственной организации, и именно поэтому ее роль в создании метафорических пространств современных музеев трудно переоценить. Либескинд создает необыкновенное музейное измерение благодаря включению элементов философии, литературы и музыки. Архитектурное пространство само по себе становится транслятором послания, которое кажется слишком трагичным для выражения языком литературной, документальной экспозиции.