Мужняя жена

Повель наполняет кружки, они пьют. Повель разливается вовсю, а Хокан вставляет иногда скупое словечко, но большей частью сидит молча. Можно хвастаться, коли точно уверен, думает он, а когда не знаешь… Что ведомо Повелю про жену? Не знаешь ты ее, и никогда не знал. Потому-то ты ей не нужен и никогда не был нужен. Просто она не осмеливается вырваться из тенет. Сказываешь: ты явился к ней, ты? Сама же она говорила, что не знала радости в жизни, покуда я не пришел к ней, я, я! Сиди себе и хвастай. Уж я стерплю, послушаю, как бы ты ни мучил меня, сделаю услугу. Ведь я хотел когда-нибудь отплатить тебе за добро… Я должен тебе и за солому, и за рожь, и за тягло; и жену у тебя я отнял — чистая правда. И все же я, видно, взял у тебя то, чего ты не хватишься, ведь твоим оно никогда не было. Я украл то, что обокраденному никак не вернуть, ибо он не знал, что когда-то владел этим.

Повель говорит без умолку, а Хокан отвечает ему в мыслях: и что только ты стал бы делать, Повель, кабы знал правду? Любопытно мне. Я спал под твоей крышею, и мне от того лихо. А тебя это вовсе не мучает. Сам говоришь, что доволен донельзя. Мол, нет на свете человека счастливее тебя. Стало быть, я не обездолил тебя, не сделал несчастным. Отчего же должна меня мучить совесть из-за тебя? Я тебе худой сосед, обманщик против своей воли. Но я буду честен с тобой в тот день, когда жена твоя пожелает уйти со мной. Из нас двоих я страдаю сильней, оттого что моя суженая спит в твоей постели каждую ночь, а я с этим ничего не могу поделать. Но я приду и заберу ее навсегда, так и знай! Не лежать ей более в твоей постели, ибо нет горше несправедливости на белом свете…

Повель один ведет беседу, все в нем так и кипит, так и бродит от желания довериться другому. Глаза блестят от вина, а сам хвастается взахлеб, аж язык заплетается:

— Мэрит умеет согреть, можешь мне поверить! Уж она может раззадорить мужика.

Хокан рывком вскакивает со скамьи, чуть ве опрокинув стол с откидными досками, за которым он сидит.

— С чего это ты вскочил?! Садись на скамью!

Хокан побелел, как мертвец, но он берет себя в руки и говорит, будто ему надо выйти за угол. Повель идет за ним во двор, а после снова хочет затащить соседа в избу. Мол, надо выпить посошок, ведь сейчас уже полночь, и они провели вместе целый день.

— Мэрит тоже дадим посошок! Пошли!

Но Хокан ни за что не соглашается. Он дрожит всем телом. Больше ему нынче пить невмоготу, говорит он, и без того тянет блевать.

Повель тащит его за рукав:

— Дадим моей жене чарку в постель! Пошли!

Они стоят оба на дворе светлой летней ночью. Повель сильно упорствует, а Хокан, недоумевая, смотрит ему в лицо. Может, Повель неспроста это задумал? Отчего это он вдруг вздумал тащить его к жене, ведь она уже, поди, уснула? Неужто он хочет свести его с Мэрит, чтобы испытать их? Поглядеть, как они станут вести себя?

Горячая волна приливает к груди Хокана: не так уж сильно пьян Повель — притворяется. Он что-то знает про него и Мэрит. Может, их видели вместе — кто-нибудь увидал и сказал Повелю. Стало быть, Повель не случайно позвал его посидеть вдвоем и выпить после поминок. Эту попойку он задумал заранее. Решил напоить его, чтоб он выдал себя.

То-то Хокану все время было не по себе. Повель уставился на него неподвижным взглядом, а глаза у него — словно белые пуговицы. Разве не полны его глаза ненависти? Разве не звучит в каждом слове тяжкая угроза?

— Так ты не хочешь войти в дом, Ингельссон? Стало быть, ты худой сосед?

Вот оно, началось. Повель уже спрашивает напрямик, добрый ли Хокан ему сосед. Надобно быть наготове. Не дать Повелю одурачить себя и заманить к Мэрит, чтобы напугать ее среди ночи.

Повель, видно, оставил затею идти к Мэрит с посошком, теперь он принялся бахвалиться своею силой. Он закатывает рукава кафтана. Ростом он не больно выдался, но силой бог не обидел. Не хочет ли Хокан померяться с ним силою? Хоть он и меньше него ростом, но еще надо поглядеть, кто из них будет лежать на земле носом к луне! Он укладывал мужиков повыше Хокана на обе лопатки. Да, силушки у него хватает. Сегодня, когда несли гроб, он ни разу не отпустил свою ношу, Хокан, поди, сам заметил!

Нет, он заманил его к себе неспроста! Повель хочет посчитаться с ним, а сейчас хитро и осторожно уговаривает его померяться с ним силой. Видно, хочет не на шутку сразиться с ним. Не иначе как он решил перехитрить его, придумал уловку какую-нибудь. Если бы только он мог сразиться с ним в честном бою один на один за женщину, которая спит в этом доме! Лучшего Хокан и не желает. Ему охота сразиться, хмельной огонь горит в его крови, он чувствует, как сила растет в нем, разбухает… Только не надо спешить, покуда он не узнает точно, чего хочет Повель…

— И силой со мной не хочешь померяться, брезгуешь?

У Повеля за поясом нож, а Хокан свой нож оставил дома.

Если Повель задумал не на шутку сразиться, нож у него под рукою.

— Так что же, друзья мы или станем драться?

— Друзья! — бормочет Повель и откидывается, опираясь на угол дома.

Потом он резко поворачивается:

— Ясное дело, друзья.