Читаем Музыка боли. Образ травмы в советской и восточноевропейской музыке конца XX века полностью

И Танай, и Краевский отмечают, что существует также некоторая взаимная тревога: поляки обеспокоены тем, что еврейский универсализм может затереть их страдания времен войны, а евреи – тем, что польский универсализм откажет им в уникальности их мучений. Польша, вне всяких сомнений, стала местом, где установился дисбаланс сил. До Второй мировой войны в этой стране процветал антисемитизм. В послевоенные годы поляки пользовались существенными преимуществами в правительстве Польши по сравнению с сильно сократившимся еврейским меньшинством. Эва Плоновская-Зиарек замечает, что доминирующие представления о польской национальной идентичности, которая приписывает полякам страдания чуть ли не безвинных мессий, способствовали вытеснению из сознания ужасов, совершаемых над польскими евреями во время войны82. Историк Ян Гросс исследовал детали погрома, который произошел в 1941 году в Едвабне на востоке Польши. Всего за один день толпа поляков из местных жителей расправилась почти со всеми евреями, населявшими городок. Гросс представляет нашему вниманию яркую картину насилия того времени, демонстрирует, насколько взаимосвязаны, по сути, истории евреев и поляков, и ставит под сомнение статус последних исключительно как жертв Второй мировой войны. Указанный погром, наиболее вероятно, был спровоцирован немецкими оккупантами, однако Гросс подчеркивает, что поляки по собственной воле и почти без стороннего содействия убивали евреев. Исследование вызвало как в Польше, так и в США ожесточенные споры о польской идентичности83. Гросс существенным образом усложняет устоявшийся нарратив о польском мученичестве во время войны. При этом группы, которые определяют себя через нравственные или религиозные представления, выработали, реагируя на Вторую мировую войну, собственные воззрения на культурные травмы и интегрировали в свою идентичность историческую память о страданиях. Аушвиц в таком контексте – мощный символ. Палмер, обращаясь к прошлому и настоящему Аушвица, наталкивается на противоречивые исторические воспоминания поляков и евреев, и это подрывает стремление фильма представить универсальный нарратив. Попытка вписать Симфонию № 3 во всеобъемлющий метанарратив вокруг холокоста терпит крах частично потому, что этот нарратив содержит внутренние разночтения. Временами Палмер игнорирует грань, отделяющую евреев и поляков как жертв войны. В результате возникает еще большая путаница вокруг событий, с которыми пытаются примириться поляки в своих воспоминаниях. Туманность кинокартины, возможно, связана с тем, что режиссер придерживается западной точки зрения на Вторую мировую войну. Как отмечала Эва Хофман, «холокост в Польше… все еще остается полем боя трех в корне различных и иногда резко противоборствующих коллективных воспоминаний: памяти евреев, памяти поляков и памяти Запада»84. По мнению Александера, дискурсы на тему культурной травмы позволяют тем, кто не пережил соответствующие страдания, приобщиться к травме. По иронии стремление Палмера связать Симфонию № 3 с культурным нарративом о травме как раз свидетельствует о существовании пределов в той части, кто оплакивает кого и как это происходит.

Перейти на страницу:

Похожие книги

Еврейский мир
Еврейский мир

Эта книга по праву стала одной из наиболее популярных еврейских книг на русском языке как доступный источник основных сведений о вере и жизни евреев, который может быть использован и как учебник, и как справочное издание, и позволяет составить целостное впечатление о еврейском мире. Ее отличают, прежде всего, энциклопедичность, сжатая форма и популярность изложения.Это своего рода энциклопедия, которая содержит систематизированный свод основных знаний о еврейской религии, истории и общественной жизни с древнейших времен и до начала 1990-х гг. Она состоит из 350 статей-эссе, объединенных в 15 тематических частей, расположенных в исторической последовательности. Мир еврейской религиозной традиции представлен главами, посвященными Библии, Талмуду и другим наиболее важным источникам, этике и основам веры, еврейскому календарю, ритуалам жизненного цикла, связанным с синагогой и домом, молитвам. В издании также приводится краткое описание основных событий в истории еврейского народа от Авраама до конца XX столетия, с отдельными главами, посвященными государству Израиль, Катастрофе, жизни американских и советских евреев.Этот обширный труд принадлежит перу авторитетного в США и во всем мире ортодоксального раввина, профессора Yeshiva University Йосефа Телушкина. Хотя книга создавалась изначально как пособие для ассимилированных американских евреев, она оказалась незаменимым пособием на постсоветском пространстве, в России и странах СНГ.

Джозеф Телушкин

Культурология / Религиоведение / Образование и наука
Адепт Бурдье на Кавказе: Эскизы к биографии в миросистемной перспективе
Адепт Бурдье на Кавказе: Эскизы к биографии в миросистемной перспективе

«Тысячелетие спустя после арабского географа X в. Аль-Масуци, обескураженно назвавшего Кавказ "Горой языков" эксперты самого различного профиля все еще пытаются сосчитать и понять экзотическое разнообразие региона. В отличие от них, Дерлугьян — сам уроженец региона, работающий ныне в Америке, — преодолевает экзотизацию и последовательно вписывает Кавказ в мировой контекст. Аналитически точно используя взятые у Бурдье довольно широкие категории социального капитала и субпролетариата, он показывает, как именно взрывался демографический коктейль местной оппозиционной интеллигенции и необразованной активной молодежи, оставшейся вне системы, как рушилась власть советского Левиафана».

Георгий Дерлугьян

Культурология / История / Политика / Философия / Образование и наука
Древний Египет
Древний Египет

Прикосновение к тайне, попытка разгадать неизведанное, увидеть и понять то, что не дано другим… Это всегда интересно, это захватывает дух и заставляет учащенно биться сердце. Особенно если тайна касается древнейшей цивилизации, коей и является Древний Египет. Откуда египтяне черпали свои поразительные знания и умения, некоторые из которых даже сейчас остаются недоступными? Как и зачем они строили свои знаменитые пирамиды? Что таит в себе таинственная полуулыбка Большого сфинкса и неужели наш мир обречен на гибель, если его загадка будет разгадана? Действительно ли всех, кто посягнул на тайну пирамиды Тутанхамона, будет преследовать неумолимое «проклятие фараонов»? Об этих и других знаменитых тайнах и загадках древнеегипетской цивилизации, о версиях, предположениях и реальных фактах, читатель узнает из этой книги.

Борис Александрович Тураев , Борис Георгиевич Деревенский , Елена Качур , Мария Павловна Згурская , Энтони Холмс

Культурология / Зарубежная образовательная литература, зарубежная прикладная, научно-популярная литература / История / Детская познавательная и развивающая литература / Словари, справочники / Образование и наука / Словари и Энциклопедии